Упреки, которые делает Штаммлер по адресу материалистического понимания истории, таковы. Хотя социальные материалисты говорят о зависимости социального развития от развития экономических феноменов, но они нигде не говорят, что же такое эти феномены; что нужно понимать под движениями материи социальной жизни, под экономическими отношениями, общественным хозяйством, социальным способом производства; наконец, они не дают ответа, что можно называть социальным и в чем заключается основная особенность социальной науки. В этом отношении эта теория совсем не закончена (ist unfertig). Большая часть этих упреков нам представляется справедливой. Материалистическое понимание истории нуждается в дальнейшей разработке со стороны своей формы, в смысле критической выработки и объективно–логического выяснения применяемых им понятий [12]. Значительная часть книги Штаммлера посвящена анализу этих понятий; изложение и критическая оценка этого анализа не войдет в пределы нашей статьи [13].
Иного рода второе обвинение Штаммлера. Он находит, что материалистическое понимание истории и не выработано (nicht ausgedacht). Именно, не доказано, что социальная закономерность и каузальное понимание социальных явлений — одно и то же. Отсюда следуют и некоторые другие обвинения, которых мы коснемся ниже.
Позволительно заметить, что, хотя, действительно, понятие социальной закономерности, как мы уже сказали, не было предметом особого социально–философского исследования, тем не менее в пользу принятия именно причинной закономерности и для социальных явлений существует praesumptio juris, — именно, единство мирового порядка, обусловленное единством пространства и времени, и, отсюда, универсальное приложение закона причинности. Установлению этой презумпции всего более содействовал своей критикой познания Кант. Штаммлеру и предстоит теперь оспорить эту презумпцию. Напомним, — что, по условию, Штаммлер проиграет свою научную тяжбу с материалистическим пониманием истории, если презумпция останется в силе. Нам нужно защищать это учение, стало быть, апагогическим способом, не доказывая своей точки зрения, а лишь показывая невозможность иной. А теперь посмотрим, удаётся ли Штаммлеру оспорить предположение единства мирового порядка для области социальных явлений.
II
Но прежде чем обратиться к самому вопросу о закономерности, нам предстоит остановиться на определении у Штаммлера понятия «социального» и, отсюда, предмета социальной науки. Это определение играет большую роль в его собственной теории. Штаммлер ставит вопрос: «каков постоянный признак, которым определяется понятие социальной жизни людей, как особый предмет научного рассмотрения? Нужно установить прочный критерий, при наличности которого термин: общественная жизнь людей — обозначает ясное понятие, которое представлялось бы пригодным, чтобы стать предметом особого научного исследования. При каком необходимом условии, спрашиваю я, имеет вообще смысл и значение понятие о социальной жизни, что такое социальная жизнь»? (83).
Речь идет, очевидно, о критическом установлении понятия социальной жизни, об отыскании такого, говоря языком Канта, конститутивного признака, без которого исчезает самое понятие социальности. На существующих попытках определения общества (Спенсера и Рюмелина) едва ли стоит останавливаться. В означенном гносеологическом смысле вопрос впервые ставится и решается Штаммлером.
По–видимому, для определения социальной жизни нет иного признака, кроме физического сожития людей. Но этого мало: что–то делает отличным общественное сожитие от физического только совместного бытия (хотя это противопоставление может быть сделано, конечно, лишь в абстракции, потому что исторически всякое физическое сожитие людей всегда было вместе с тем и социальным). Моментом, отличающим социальное сожитие от физического сосуществования, является внешнее регулирование человеческих отношений («social äusserlich geregelt»). Таким образом внешнее регулирование составляет признак социальности, следовательно, тот момент, благодаря которому создаётся особый объект социологии. Внешнее регулирование (слагающееся из правовых и конвенциональных норм и характеризуемое признаком принудительности их осуществления) составляет форму социальной жизни; материю социальной жизни составляет совместная деятельность людей, направленная к удовлетворению потребностей их, к которому без остатка сводится содержание жизни. Совместную деятельность людей, направленную к удовлетворению потребностей, Штаммлер называет социальным хозяйством.
12
Признавая невыработанность социального материализма со стороны формы, референт вовсе не является одиноким среди сторонников этого учения. Так, проф. Зомбарт говорит: «wenn ich recht sehe, so wird…
13
В этих рассуждениях Штаммлера много ценного (напр., определение социального способа производства, как это заметил уже Зиммель в «своей рецензии: Schmoller’s Jahrbuch, 1896, II), не мало спорного, но все они во всяком случае такого рода, что их не пройдет молчанием ни один мыслящий юрист и экономист.