Впрочем, много дорог ведет в Рим, и различными путями мы приходим с Струве к одному выводу, к отрицанию закона телоса, объективного долженствования. Но мы расходимся в том пункте, который я считаю единственно решающим относительно возможности второго условия познания наряду с законом причинности, относительно закономерности воли. Пункт этот — вопрос о единстве трансцендентального сознания. Струве признает единство опыта, отрицая единство чистого или трансцендентального сознания, на котором единство опыта, по учению Канта, базируется. Но, если устранить это единство чистого я, на чем же тогда основано единство опыта и чем можно доказать невозможность двух видов опытного познания (или, выражаясь неточным и не философским термином Штаммлера, — «понимания» — Einsicht), возможность которых доказывает Штаммлер? «Никакое познание не может найти себе в нас места, — говорит Кант, — никакая связь (Verknüpfung) и единство между отдельными его частями (unter einander) без того единства сознания, которое предшествует всяким данным воззрения и только в отношении к которому возможно всякое представление о предметах («Kritik der reinen Vernunft», изд. Кербаха, стр. 121). «То же самое единство апперцепции создаёт из всех возможных явлений, которые только могут встретиться в опыте рядом, связь всех этих представлений на основании законов… Таким образом, первоначальное и необходимое сознание тождества своего я (seiner Selbst) есть вместе с тем сознание столь же необходимого единства синтеза всех явлений посредством понятий (nach Begriffen); (и т. д., см. вообще стр. 118–123) [34].
В цитированных словах Кант достаточно определенно устраняет возможность утверждения, будто «единство опыта не тождественно с единством трансцендентального сознания». Наоборот, это последнее единство есть основное и необходимое условие единства опыта. В этом учении заключается центр всей теории познания Канта, её неустранимая, интегральная часть. И я не понимаю, каким образом Струве, следуя этой теории, считает возможным произвести над ней такую операцию.
Но Струве указывает мне на «антитетику чистого разума», на его антиномии, — не в доказательство возможности противоречий в чистом разуме, отрицать которые после критики Канта было бы совершенно бесполезно, но в доказательство возможности двух непримиримых точек зрения или двух направлений сознания. Что антиномии чистого разума далеко не предполагают двух направлений сознания (или, лучше, по числу антиномий, трех, или — постулируя на каждый тезис и антитезис по направлению сознания — даже шести), а непременно требуют единства сознания, благодаря которому эти противоречия, как таковые, и сознаются, доказано, мне кажется, именно Кантом. Разум, по изображению Канта, является высшим судьей, выслушивающим спорящие стороны, разбирающим их интерес и постановляющим окончательный приговор (который, как известно, признает в антиномиях — путем не подмены понятий, а логического выяснения их — логическую ошибку, quaternio terminorum). Мною не только не упущен из виду факт существования антиномий, напротив, в нем я видел лишнее доказательство правильности своей точки зрения, и теперь немало удивлен, встречая ссылку на этот факт в доказательство её неверности. Я говорил не об отсутствии противоречий в чистом разуме, а о невозможности в едином сознании двух противоречивых направлений, двух взаимно исключающих точек зрения. В этом я совершенно следую Канту. Струве неправ, когда говорит, что теория Штаммлера о двух направлениях сознания (в мире опыта — такова точка зрения Штаммлера) в основной своей мысли бесспорно имеется у Канта. Странно было бы предположить такое противоречие у Канта, и, на самом деле, его у Канта нет. Когда «на поле теории более найти ничего невозможно», как писал в своей известной эпиграмме Шиллер, Кант удаляется в область вещи в себе и постулирует возможность сверхопытного познания, без помощи тех познавательных категорий, основным объединяющим началом которых служит единство чистого сознания. Можно следовать или не следовать за Кантом в этом transcensus'е, но необходимо признать, что двух направлений сознания в мире опыта Кант этим не установляет. Все это я имел ввиду, когда основным гносеологическим упреком Штаммлеру ставил попытку ввести два направления сознания в область опыта. В этом Штаммлер совсем не следует Канту [35].
34
Ср. превосходную формулировку у Наторпа («Einleitung in die Psychologie, 107–8): nicht das Bewusstsein so schlechthin, sondern die Einheit des Bewusstseins ist es, welche in der Einheit des Gesetzes die Einheit des Gegenstandes konstituiert». В «Grundlinien zur Theorie der Willensbildung» Наторп. к сожалению, уклоняется в сторону «Критики практического разума» и, постулируя два направлении сознания, установляет примат второго направления — воли над разумом.
35
Нельзя говорить о двух равноправных направлениях сознания у Канта и потому, что, как я уже отметил, они вовсе у него не равноправны: Кант постулирует примат практического разума над теоретическим. И в этом сказался гениальный инстинкт мыслителя, великого даже и в заблуждениях.