Соответственно развитию этого последнего изменяется и взаимное отношение классов; класс, который недавно только победоносно выступал в истории, как представитель прогрессивных тенденций социального способа производства, с дальнейшим развитием этого последнего становится в арьергард истории и уже представляется реакционным. Таким–то образом, по много раз цитированному выражению Гете, «Vernunft wird Unsinn, Wohltat – Plage».
За что же борются между собой классы конкретно, в чем выражается видимая борьба противоречивых тенденций, заложенных в социальном способе производства? Они борются за право, изменение которого является окончательной победой того или иного класса и наружно регистрирует глухую работу подземных социальных сил.
В постепенном изменении права в интересах данного класса выражается растущее преобладание той тенденции социального способа производства, которую он представляет. Потому право рождается в борьбе. Но здесь я могу говорить красноречивыми словами Иеринга [58]: «во всех случаях, где существующее право связано с интересами, новое право пролагает себе путь посредством борьбы, нередко тянущейся целые столетия. Высшей степени интенсивности достигает она в том случае, если интересы приняли форму приобретенных прав. Здесь противостоят две партии, из которых каждая несет на знамени девиз святости права, но одна ссылается на историческое право, право прошлого, другая же на вечно рождающееся и обновляющееся право, исконное право человечества на создание нового права, — конфликт правовой идеи самой собой; этот конфликт, по отношению к тем субъектам, которые полагают всю свою силу и всю свою жизнь за убеждения и, в конце концов, подлежат верховному суду истории, принимает трагический характер. Все великие приобретения, которые можно отметить в истории права: падение рабства, крепостничества, свобода земельной собственности, промышленности, вероисповеданий и т. д., — все они должны были войти в жизнь этим путем жесточайшей вековой борьбы, и путь права при этом обозначается потоками крови и обломками права. Ибо «право есть Сатурн, пожирающий детей своих» (Geist des römischen Rechts, II, I, § 27), и обновляться право может лишь отказавшись от своего прошлого. Конкретное право, которое, раз возникши, требует себе безграничного, следовательно, вечного господства, подобно ребенку, поднимающему руку на собственную мать. Оно попирает идею права, её призывая, ибо его идея есть вечное возникновение (ewiges Werden) и, раз возникшее, должно уступить место вновь возникающему, ибо
И в этой борьбе, в которой каждая из борющихся сторон облекает свои требования в форму этических постулатов, побеждает, однако, «как и при всякой борьбе, не вескость доводов, но отношение сил борющихся сторон, и поэтому нередко получается тот же результат, как при параллелограмме сил: отклонение от первоначальных линий в сторону диагонали» (ib. 7).
Если жизнь права есть борьба, борьба классов за свои экономические интересы, то, очевидно, состояние права в каждый данный момент, так сказать, право в разрезе, представится компромиссом, каковым и считает его Меркель [59]. Высказанное положение можно было бы иллюстрировать целым рядом примеров. Наиболее очевидным образом классовая борьба проявляется в фабричном законодательстве всех культурных стран, которое является точным показателем соотношения сил общественных классов.
Читатель видел, что организованная государственная защита является необходимым признаком права. И действительно, если право представляет необходимый способ урегулирования борьбы классов, компромисс, на котором они время от времени мирятся, то главная организация, механизм права, его непосредственный создатель и охранитель есть государство. Государство есть известная организация общества, оно не есть нечто, стоящее над обществом, как думали прежде, а многие думают и теперь (это ясно было И. Штейну уже в 40-х годах прошлого столетия). И если общество состоит из классов, то государство есть организация классов, и если обычное отношение классов есть борьба, государство есть организация борьбы классов, причем, коль скоро в этой борьбе очевидная победа и господство принадлежит какому–нибудь одному классу, то естественно в руках этого класса государство превращается в орудие классового господства. При этом является вопросом второстепенной важности и лишь практической целесообразности форма этого господства: господствует ли данный класс непосредственно, чрез своих представителей в парламенте, или же он не принимает никакого непосредственного участия в правлении, — образ правления может быть совершенно неограниченным, и тем не менее характер политики будет определяться интересами господствующих в обществе классов, от которых фактически всякое правительство зависит. Одна и та же государственная организация может быть подходящим инструментом для охранения интересов различных классов, и, наоборот, известная политическая организация, выгодная для данного класса в одну эпоху, становится тесна для него позднее.
58
Представление о безболезненном развитии права, исторической школы, имевшей