Как назло этот день был приемным в паспортном столе и народу в отделе собралось много. Спускавшийся вниз пожилой мужчина, едва не сбитый с ног быстроногой стриптизершей, застыл в недоумении. Спустя несколько мгновений раздался дружный смех граждан. А потом и хохот: "красотка" убеждала присутствующих пропустить её к паспортистке без очереди!
Дежурный, которому было уже не до смеха, с трудом поймал разгулявшуюся "серну" и, прикрыв, как мог, от любопытных глаз, сопроводил на первый этаж, где поджидали прибывшие врачи. Увидев белые халаты, женщина успокоилась и как ни в чем ни бывало уселась в машину с красным крестом.
От участкового инспектора
Петроградского РУВД Н. К-на
ОН ЗОВЕТ
Летнее утро. Иду по узкой улочке Академика Павлова. Обычно там тихо и безлюдно. Разве что изредка мелькнет белый халат сотрудника Института экспериментальной медицины или Института мозга. Как бы на страже этой тишины - бронзовое изваяние собаки Павлова. И вдруг вижу - совершенно голый окровавленный мужик идет в сторону Невы. Лет тридцати пяти, крепкого телосложения. До перил набережной, куда он, видно, стремился , оставалось метров десять. Какой-то мужчина, как мы позже узнали, его друг, призывал голого не делать последнего шага.
- Герман, остановись! Бог тебе этого не простит. Он сам тебя призовет, когда придет время.
- Я должен пройти этот путь. Пора! - упорствовал голый.
- Герман, нельзя самому это решать. Грех!
- Нет, он поймет меня... Он зовет!..
Друг настоятельно отговаривал Германа от самоубийства. Все это больше походило на сцену из спектакля, чем на реальную жизнь. Я принялся тоже отговаривать самоубийцу от рокового шага, сообщил о происшествии в дежурную часть РУВД. Вскоре приехал наряд и скорая помощь, а потом и телевидение. Но все сходились на том, что нужен психиатр. Картина, наверно, со стороны была выдающейся. В двух шагах от Института мозга - оторопевшая милиция, крепкие омоновцы с дубинками, врачи-реаниматологи из скорой и - разгуливающий по пояс в цветах истекающий кровью голый Герман. И никто не знал что делать, кроме него самого, желающего покончить с собой.
Прошло минут сорок. Карета психиатрической помощи все не ехала. Тогда мы аккуратно повалили Германа на цветущую землю, надели наручники и это позволило медикам сделать успокаивающий укол. Когда он затих, мы услышали взволнованный рассказ друга. Вместе они работали в фирме, арендовавшей офис на первом этаже в доме по соседству. В тот день как всегда в восемь тридцать Герман пришел на работу. Вдруг что-то на него нашло. Он разделся догола, бросился в окно, перерезал себе вены на руках и - к Неве .
- Я так думаю, что у Германа внезапно открылись глаза, пришло озарение, мозг иначе заработал. Он увидел несправедливость, уродство нашей жизни, где одни алчно набивают карманы, а другие униженно бедствуют. Человек не выдержал и решил уйти к богу. Он ещё вчера со всеми прощался. Я всю ночь провел у него дома, уговаривал, объяснял, что такое решение грех. Он не послушал...
Германа положили на носилки и скорая помощь увезла его куда-то, где вряд ли помогут его измученной душе. Сцена опустела. О происходившей только что драме напоминали только яркие пятна крови на траве.
От Дениса ТЕРЕНТЬЕВА
Вахта в белом халате
Весна 1991 года была солнечной и беззаботной. В обозримом будущем я должен был получить аттестат о среднем образовании, как вдруг это судьбоносное событие заслонил жирный знак вопроса. Дело в том, что я весь год косил занятия на учебно-производственном комбинате и теперь для получения заветного аттестата надо было отработать немалое количество часов с мастерком или напильником в руках. А этого очень не хотелось. Но нашелся компромисс - работа сутками на неврологическом отделении крупной больницы. Четыре-пять ночных дежурств - и гора с плеч.
Все начиналось хорошо. Ночью вместе со мной и моим приятелем оставались дежурить две симпатичные медсестры. Более того - одна из них собиралась "проставиться" по поводу своего двадцатипятилетия. Вечером мы раздали больным лекарства и закатили банкет в ординаторской. Выпиваем, танцуем, смеемся. На обходы, естественно, нет времени. Вечеринка плавно катилась к своему логическому завершению, когда часа в три ночи к нам постучалась пациентка и рассказала, что её соседка по палате только что сняла с себя всю одежду и нагишом куда-то ушла. Подобные экзерсисы случались с ушедшей и раньше, но в психушку её не брали - считалось, что у неё сравнительно легкая форма заболевания. Осмотрев все отделение, оригиналки мы не обнаружили - только открытое окно на первом этаже. Пришлось нам с приятелем прервать гулянку и пуститься в погоню.
Запоздалые прохожие с ужасом шарахались от нашего вопроса: "Вы тут бабу голую не встречали?". Наконец обнаружили сердечную на площади перед ДК имени Кирова. Увидев нас, беглянка рванула, как антилопа в саванне. Мы - за ней. Почти догнали и тут нам наперерез рванулся милицейский "УАЗик". Выскочили из него бравые хлопцы и разложили нас с напарником на мокром от дождя асфальте. А что они должны были думать, видя как два здоровых мужика бегут за голой женщиной. Халатов белых на нас, естественно, не было, равно как и документов в карманах. Зато присутствовал густой алкогольный "выхлоп". Мы кое-как объяснили ситуацию. Минут через пятнадцать догнали-таки беглянку. Накинули на неё куртку, завернули руки за спину и повели в больницу. Она орет: "Помогите!". Пьяные прохожие, видя эту картину, трезвеют.
Добрались мы до больницы. А там новый сюрприз: умерла старушка по кличке Бухенвальдский Крепыш. Судя по её виду, она должна была скончаться лет пять назад, но бабушка назло врачам била все рекорды выживаемости. Но и её доконало-таки больничное питание и медикаменты. Нам пришлось везти Крепыша в морг. А это далеко и страшно. К трупам мы не привыкли и в темных коридорах казалось, что вскочит сейчас старушка с каталки, схватит костлявой рукой за задницу и как заорет дурным голосом: "Эге-ге-гей, бля!" Нам потом такая ситуация не раз снилась.
С мокрой спиной и дрожащими руками доехали мы до мертвецкой. А там персонал - очень небрезгливые мужики. На одном столе труп лежит, на другом - его внутренности, на третьем - пакет молока и недоеденные бутерброды. Перекусывают ребята. Здесь же на стенах экспонировалась коллекция женских трусиков, поражающая воображение масштабом и разнообразием. Мне потом рассказали, что если какая-нибудь медсестра в дверь морга звонит, её с порога на кушетку тащат. Все женщины в больнице эту особенность знают и в мертвецкую не ходят. Если только не появляется нужда в острых ощущениях...
А у нас логического завершения вечера не получилось. Нетрезвые, разбитые и не выспавшиеся, мы с приятелем пошли домой. После посещения морга неделю не было никаких снов. Остальные дежурства прошли не менее насыщенно. Их опыт я забрал с собой. А больничные ужасы остались в стенах отделения.
От В. Химича
Опер и в Новый год опер
Мария Николаевна, старший опер управления УР в тот день не работала. Она тащилась по улице с двумя большими сумками, набитыми продуктами в преддверии Нового года. Неожиданно она заметила в толпе человека, которого в следующую секунду вспомнила: опасный преступник, находящийся в розыске, бежал из заключения, может быть вооружен, как сказано в ориентировке, которую она видела только вчера.
Решение нашлось довольно быстро. Она подошла к нему и попросила помочь донести сумки, напустив на себя предельно усталый вид. Тот удивленно оглядел ничем не примечательную женщину средних лет, ничего, конечно, не заподозрил, но помочь не пожелал. Мария Николаевна приняла вид умирающей и сказала, что сама она до дома не дойдет. В конце концов он согласился помочь, естественно, не задаром.
Пошли. На перекрестке с улицей Огарева мужик, повернувшись, спросил: "Сюда, что ли?" - "Сюда, сюда, - отвечала Мария Николаевна, снимая ПМ с предохранителя. - Вон в тот большой дом".
Сержант на входе сначала обалдел от такой картины, но быстро пришел в себя и вызвал подкрепление. Задержанный, стоя в "генеральском" подъезде МВД у стены с поднятыми руками, громко бранился и всячески выражал возмущение такими методами.