— Да. Без проблем, — убираю руки в карманы штанов. Даже жаль пацана становится. Сам не смог защитить Аву. Теперь давлюсь отголосками.
— Благодарю, — срывается к кабинкам. Я опускаюсь на корточки перед Ахметовой. Усмехаюсь, глядя на нее. Оригинальный ход, но не сработал.
— Ничего интереснее придумать не могла?
— Я вообще-то без сознания, — недовольно фырчит, не меняя положения.
— Зря стараешься, — поднимаюсь, — не вернется твоя подружка.
— Как? — резко садится. — Что значит не вернется?!
Развожу руки в стороны. Попадалово для Заразы. Кусает губы. Глаза на чайные блюдца похожи по размеру.
— И что теперь делать? — хватает куртку, достает телефон, набирает Зауровой.
Та, конечно, не отвечает. Спокойно откидываюсь на спинку лавки, наблюдаю за жертвой, которая уже не жертва, а хищница.
— То, что ты умеешь лучше всего.
— А что я умею?
— Импровизируй, — говорю, глядя на Тимура, который гребет в нашу сторону. Тестостерон и злость чувствую на расстоянии. — Помоги подруге обрести счастье.
— Хочешь, чтобы мне голову оторвали? Какой кровожадный мальчик.
— Ну тебе же нравлюсь? — подмигиваю, а Рита с трудом успевает спрятать улыбку.
— Где она? — сдержанно нападает на Ахметову. — Рокса где?
— Ой, — Рита прижимает к голове руку, страдальчески морщится. Даже я верю, что ей не здоровится. — Тим, она там была… Мне так плохо. Можешь меня домой отвезти? — натурально хнычет.
— Твою мать! Сейчас, — рыкает, отходя в сторону. Кому-то звонит.
Не к добру. Поднимаюсь, достаю телефон, быстро строчу Арсению сообщение, что их побег рассекречен скорее всего. Убираю смартфон обратно, как раз в тот момент, когда Зауров подходит к Ахметовой.
— Не могу тебя отвезти. Владимир Юрьевич скоро приедет, — раздраженно смотрит по сторонам. Сверху слышен топот. Бегут его дружки. Отходит к ним, агрессивно машет руками, объясняя ситуацию. Компания из десятка парней рассыпается по территории.
— Это очень плохо, да? — шепчет Рита, поворачиваясь ко мне.
Киваю.
Грамотно нас Гром использовал. Ничего не скажешь. Кроме…
Гондон.
— Что смешного? Я опять взаперти буду сидеть…
— Взаперти? Ты че? В рабстве?
Хмыкает. Вид подавленный.
И какого лешего тебя это так трогает, Шум?
— Почти.
— Напиши мне. Я тебя украду.
Улыбается, но недолго. Вздыхает, будто наступил конец света, берет свою куртку и поднимается. Зауров уходит с Ритой вверх по лестнице, а я стою и почему-то обтекаю, словно мою девчонку увели.
13. Не виноватая я
POVМаргарита Ахметова
— Ты знала?
— Нет.
Папа скрипит зубами, злится и ведет допрос уже полчаса. Я повторяю одно и тоже.
Не виноватая я. Оно само так получилось.
И мысли мои мечутся по черепной коробке из одной стороны в другую. От Димочки и его номера телефона к Зауровой и ее тайному возлюбленному. Неприятно, что Роксана использовала меня, но я её понимаю, как никто другой. Глядя на отца, прихожу к выводу, что и сама бы так поступила, если бы мне искали жениха и заставляли выйти замуж.
Выдыхаю.
Я полночи не спала. Крутила телефон в руках. Казалось бы, вот они заветные цифры, а толку?
Как мне с ним встретиться, если у папочки крышу снесло от выходки Роксаны?
И причем тут я?
Эх…
— Пап, я ничего нового тебе не скажу, если спрашивать меня по десять раз.
— Рита, — предупреждающе рычит, останавливаясь около двери.
Наши мирные переговоры ограничиваются стенами моей комнаты. Я сижу на своем удобном стуле, а отец с грозным видом мельтешит перед глазами. Даже усталость берет. До приезда Владимира вечером мне было чуточку страшно, а после разговора с ним я успокоилась.
Долю правды не сказала. Сейчас повторяю то же самое по тридцатому кругу. Голова гудит. Жутко хочется упасть на кровать, но там в коридоре притаилась Галина Викторовна, которой велено смотреть за мной, как за драгоценностью в музее.
— Если что-то вспомнишь, то скажи.
— Как можно вспомнить то, о чем не знаешь, — ворчу себе под нос, а папа прижимает пальцы к переносице. — Я теперь снованевыездная, да?
Смотрит на меня. Не спешит отвечать. Да, я понимаю, что мой поводок вчерашним вечером стал короче раз в десять. Беда бедовая… Кручу телефон в руке, снова улетая мыслями в тот момент, когда Димочка рядом со мной был… И как нам все повторить?
— Можешь приехать в ресторан. Повара я уволил. Не отравишься на этот раз, — прикусываю губу до боли.
Рита, мать твою, из-за тебя человек потерял работу… Сглатываю… Не моргаю, пока папа меня пристально разглядывает. Кажется, что все мое вранье мелькает на лбу бегущей строкой с яркими КРУПНЫМИ буквами. Улыбаюсь. Это единственное оружие, которое меня постоянно выручает. Улыбка ослепляет и маскирует все то, что кипит внутри, поэтому я частенько растягиваю губы, изображая то ли дурость, то ли беспричинное веселье.