― Думаю, мы сами разберёмся, ― жестко перебил его Роман. ― До свидания.
Нотариус вышел. Каждый из присутствующих молчать.
― Офигеть, ― наконец выдал Питер. ― Тридцать лямов. Ну, Тал…
― Они мне не нужны, ― хмуро завила Талия. ― Я их не возьму. И ничего из того, что есть в этих бумагах, ― она уткнулась лицом в шею Годфри, который смотрел на стену перед собой. Машинально упырь положил руку ей на волосы и стал укачивать ее как ребенка. ― Ты можешь взять их, Питер, ― глухо проговорила Талия. ― Они мне не нужны.
― Как и мне, ― с улыбкой заявил Питер. Он потрепал девушку по волосам. ― Ну, давайте. Линда хотела запереть меня дома и лечить, думаю, она это сделает. Кроме того, все в школе знают, что я был рядом со взрывом ― так или иначе придётся отлежаться.
― Бедный, ― саркастично тянет Роман с усмешкой. Питер усмехается.
― Бывайте, ― говорит он и выходит. Талия и Роман остаются одни.
Роман прижимает Талию к себе теснее, вдыхая головокружительный аромат волос. Он, кажется, никогда не сможет променять его на чужой, не сможет забыть или просто выкинуть из головы. И никто из них двоих не знает, как это получилось. Она, сама того не ведая, заставила его полюбить себя, полюбить как женщину, с которой он захочет разделить жизнь, счастье, радость и постель.
― Эй, ― мягко шепчет упырь. ― Ну, это всего лишь деньги и другие штучки богатеньких. Не стоит из-за них расстраиваться.
― Я не хочу этого, Роман, ― шепчет Талия ему в шею. Кожа Годфри покрывается мурашками. ― Он убит… из-за меня убит. Я не могу пользоваться этим, зная, что…
― Его убила моя мать, ― жестко говорит Роман. ― И на эти деньги можно организовать ей похороны. Одного доллара должно хватить.
Талия тихо смеётся и поднимает голову. Глаза у нее слезятся.
― Ты убил ее?
― Нет, ― Роман выдыхает. ― Должен был, но не смог. Только из-за того, чтобы ты себя не винила. Ее ждет судьба пострашнее.
Какое-то время они молчат. Он сидит рядом, совсем рядом. Талия чуть слышно дышит, отчего лёгкие немного сжимает нехватка воздуха, но вздохнуть глубже боится — кажется, что полноценный выдох будет громким, словно взрыв бочки с порохом. Боится, что это окажется её глупой иллюзией, мечтой, видением, сном. Боится, что он тот же час рассеется, оставив после себя только слабо чувствующийся запах лайма и корицы. Может быть и не так, может быть совсем не лайм и корица, но казалось, что именно так он должен пахнуть, и даже аромат дорогого одеколона не испортит этот запах.
Она любуется им, а он не может запретить ей этого.
― Фергус, ― внезапно тихо произносит Талия. ― Часть денег уйдет на его похороны, другую отдадим тем, чьи дома пострадали в последствии взрыва. Хорошо?
― Это твои деньги, ― напоминает Роман. ― Но раз ты такая богатая, я могу тебя попросить кое-о-чем?
― О чем?
Роман пересаживает Талию на кровать и встает. Вытаскивает телефон и пару минут сосредоточенно смотрит в экран. Потом кладет на стопку бумаг и из динамика начинает литься грустная, протяжная мелодия. Роман протягивает Талии руку. Она невольно вздрагивает, услышав знакомую композицию. Медленная, тихая и спокойная. Помнится, когда она впервые услышала её, то даже заплакала — настолько сильно она пробирается в душу.
― Потанцуешь со мной? ― спрашивает он. Лавр-Янссен улыбается и вкладывает свою руку в его.
― Конечно.
Сначала Талия немного запинается и делает всё неуверенно — медленно кладёт обе руки ему на плечи и смотрит в зеленые глаза. Роман так же медленно кладёт свои руки ей на талию и чуть прижимает к себе, затем они одновременно начинают кружиться. Медленно, всё так же медленно, ведь эта музыка не терпит спешки. Она всё смотрит на него, только на него — обводит взглядом каждую мелкую морщинку, скулы, линии бровей, нос и плотно стиснутые тонкие, словно змеиные, губы. Нет, не змеиные. Божественные. Прекрасные.
Музыка проникает в каждую частичку тела, и она чувствует его тепло. Талия находится так близко, что чувствует его дыхание и запах. Лайм и корица. Такое необычное сочетание — что-то кислое вперемешку с пряностями. И это завораживает, затягивает в круговорот, который он сейчас же устроил, кружа её, ловко лавируя по больничной палате.
― Моя навязчивая идея, мой фетиш, моя религия, ― шепчет Роман. ― Единственное, чего я желаю сегодня ночью, в этой жизни. Ты.
Так что Талия поверила. В него. В себя. В них. Она верила, что он останется. Но точно так же, как она сказала; он был ураганом, и он всегда быстро исчезает, оставляя беспорядок позади. Сейчас ее сердце уже бьется не так быстро, не так человечески, да и сама она совершенно другой монстр, но оно того стоило. Он был ее ураганом. И она была его беспорядком.
― Я люблю тебя, ― шепчет Талия.
― От монстра к монстру, ― заканчивает Роман.
========== Эпилог ==========
Два месяца спустя
Талия устало стонет, откидывая голову на сиденья.
― Ну Роман, ― хнычет упырь. ― Куда ты меня везешь?
Парень за рулем лишь ухмыляется.
― Потерпи.
Роман пока ни намеком себя не выдал. А Талию не столько пугала загадочность, сколько странно было не иметь ни малейшего понятия, где они окажутся в конце этого путешествия. Талия сюрпризы обожала, но когда Роман начинал тянуть так долго, в девушке просыпалось детское любопытство и сдержать его было невозможно.
Роман смотрит на то, что сам и создал ― Талию официально-не-Годфри-но-все-таки-Годфри. Упырь. Талия такая же, как и он. И Прайс был прав ― их связь стала намного глубже. Вырезы в ее любимых черных футболках стали глубже, а ткань их тоньше и прозрачнее. Волосы Талия больше никогда не собирала, и теперь темная кудрявая шевелюра падала на плечи.
Роман останавливает машину.
― Приехали, ― говорит он. Талия не успевает что-то разглядеть, как Роман хватает ее за заднею часть шеи и тянет к себе. Прижимается носом прямо к тому месту, где ток крови особенно сильный. Облизывает, одновременно с этим вдыхая аромат отросших волос. Это что-то твое, по-настоящему особенное. Нет, Талия не пользуется духами, но при этом ее аромат такой притягательный и сексуальный, что никакие парфюмеры не смогут создать нечто подобное.
― Роман, ― недовольно тянет Талия, вырываясь. Годфри раздраженно рычит. ― Я хочу посмотреть, куда ты меня привез.
Талия быстро выходит из машины и бежит по тропинке. Ее новый ― более острый ― слух улавливает утробный рык Романа. Тот вылезает из машины и бросается вслед за ней. Талия визжит от восторга, когда бегом спускается по ведущей низ тропе. Годфри не успевает ее догнать ― Талия останавливается сама. Перед ней дом с мансардой и подвалом. Его окружал заросший сад с огромными старыми деревьями.
Талия поворачивается к Роману и смотрит на него с хитрым прищуром.
― Дом?
― Дом, ― отвечает он. ― Загородный дом. Дом в деревенском стиле: пять спален, четыре ванные, один дополнительный туалет, кирпичный патио и полная тишина. Самое то для парочки упырей, ― Роман смущенно добавляет. ― Его надо отстроить. Я хотел сделать сюрприз, но заказывай все ты ― сделай дом, который ты будешь любить.
Талия внезапно громко рассмеялась и обняла парня.
― Ты ― мой любимый дом, Роман, ― говорит Лавр. ― От монстра к монстру?
― От монстра к монстру.
В очередной раз он склоняется над ней, целуя родные губы. И Талии кажется, что на свете нет ничего прекраснее, чем его глаза, его скулы, его руки. Тело инстинктивно прижимается к нему, желая прочувствовать всю гамму эмоций, которые этот восхитительный монстр дарит ей. То, как он водит пальцами по спине, перемещая их на талию, поднимаясь вверх, к груди, а затем и к шее, заставляет в тысячный раз убедиться, что никто другой Талии не нужен. Что Роман Годфри ― единственный человек, с которым Талия Лавр-Янссен счастлива и которого она любит. Которого она ни с кем не намерена делить.