Ближайшие немецкие войска находились в 15 милях от Люксембурга, и Брэдли не собирался выводить свои штабы.
Мнение Монтгомери о том, что немцы могут дойти до Мааса и до Намюра, «не встречая сопротивления», могло относиться только к угрозе, исходящей от передовой части 1-й танковой дивизии СС, боевой группы Пейпера, так как 116-я танковая дивизия, которая могла бы атаковать Хоттон, только что отошла назад к мосту Бертонь, возвращаясь через Уффализ, за 20 миль, а другие дивизии, направлявшиеся к реке Маас, 2-я танковая и танковая «учебная дивизия»,[117] вели бои около Бастони.
Войска Пейпера были отброшены американцами, удерживающими Труа Пон, они были отсечены, когда американцы вновь отбили Ставелот и были остановлены возле Стоумонта, который находился в 40 милях от Намюра и более чем в 30 от переправы через Маас в Юи, к которой стремился Пейпер.
После этого громкого набатного звона Монтгомери, как всякий упорный борец, перешел к атаке: «Я сказал Уайтли, что Айк должен бы дать мне оперативное командование всеми войсками северной части фронта. Я считаю, что он должен дать прямой приказ об этом» (курсив мой. — Авт.).
Эта телеграмма произвела ожидаемый эффект. Начальник имперского генштаба послал копию Черчиллю, а тот позвонил Эйзенхауэру и представил все так, что в «деле» Монтгомери следовало сказать только одно, а именно: решение, которого он добивался, уже принято.
Генерал-майор Кеннет Стронг, начальник Отдела разведки в штабе союзных сил в Европе, пояснил,[118] что рекомендация о смене командования поступила от него прежде всего к начальнику штаба генералу Беделлу Смиту и была сделана исключительно из военных соображений, независимо от действий Монтгомери или соображений национального престижа.
Около 20 декабря напряжение, вызванное непрерывными атаками на всем протяжении фронта, начало сказываться на штабе 1-й армии, и его внезапный уход за день до этого из хорошо устроенных и комфортабельных помещений в Спа не способствовал укреплению морального состояния. Прибытие в Шофонтэн фельдмаршала Монтгомери, преисполненного самоуверенности и несущего с собой ореол своей известности, было чрезвычайно успокаивающим, как утверждают те, кто при этом присутствовал. Собственный комментарий Монтгомери в его последующем донесении начальнику имперского генштаба: «Они, казалось, были в восторге от того, что кто-то может отдавать им приказы…», вероятно, недалек от истины.
Но, учитывая неожиданность и силу немецких атак на самом слабом своем участке, 1-я армия хорошо проявила себя в этом критическом положении, и нет сомнения в том, что Монтгомери со своей стороны был весьма доволен тем, что положение было далеко не таким плохим, как он думал.
На крайнем левом крыле атакуемого фронта оборону позиций Моншау — Хёфен держала свежая пехотная дивизия — 9-я; 2-я и 99-я пехотные дивизии, удерживавшие гребень Элзенборн против 6-й танковой армии СС, были вовремя усилены 1-й пехотной дивизией. Поэтому очень важный северный выступ был в надежном положении. Участок от Веймса к Ставелоту удерживался 30-й пехотной дивизией, которая, сковав 3-ю воздушно-десантную дивизию Дитриха, также атаковала с фронта и тыла боевую группу Пейпера. 3-я бронетанковая и 82-я воздушно-десантная дивизии атаковали Пейпера частью своих сил, в то время как остальная часть вместе с 84-й дивизией протянули оборонительный заслон 1-й армии на всем пути к Маршу. И в конце концов был восстановлен контакт со смешанными силами танков, пехоты и артиллерии, удерживающихся в Сен-Вите.
В своем отчете о сражении генерал Мантейфель описывал обстановку как «серию изолированных действий» и приписывал Монтгомери расширение оборонительного фронта от Ставелота до Марша. Такое суждение несправедливо по отношению к распоряжениям по 1-й армии, которые были приняты еще до 20 декабря. Отдельные действия, неизбежно вытекавшие из немецких атак, были объединены на севере в стройную линию обороны — Моншау — Бутгенбах — Мальмеди; в центре наступление противника постоянно сдерживалось; на правом фланге был создан заслон и отданы приказы о двух контратаках.
1-ю армию обоснованно критиковали за то, что ее первые ответные меры были слабыми, терялось ценное время; коммуникации были разрушены и быстро не восстановлены; в своей оценке намерений немцев слишком долго считали, что главной их целью является город Льеж. В тактическом отношении контратаки были назначены слишком рано, некоторые передовые позиции удерживались без достаточных военных оснований, и не делалось попыток создать резервы.
Монтгомери был уверен, что танковые армии направятся к переправе через Маас южнее Льежа, для того чтобы выйти на слабо пересеченную местность и пройти на большой скорости к Антверпену. Он уже предпринял некоторые шаги, чтобы воспрепятствовать этому продвижению, и теперь хотел усилить восточно-западную линию обороны 1-й армии, позволяя немецким танкам пройти на юго-запад; это удлиняло их коммуникации без какого-либо компенсационного преимущества. Тем временем Монтгомери создавал мощный резерв на их фланге, для того чтобы уничтожить их в нужный момент.
Одно из высказываний на пресс-конференции, возмутившее американских генералов на другой половине поля сражения, заключалось в следующем: «Сражение было крайне интересным: думаю, вероятно, одним из самых интересных и искусных, которые я когда-либо вел. Это сражение имеет некоторое сходство с тем, которое началось 31 августа 1942 года, когда Роммеля “выпроваживала” 8-я армия».
Упомянутое им сражение было под Алам Хальфа, когда Африканскому корпусу дали пройти вперед на несколько миль между двумя сильными английскими позициями и, как Монтгомери описывает это в своих мемуарах, «были даны строжайшие приказы не выпускать танки против армии Роммеля; им нельзя было двигаться; неприятелю дали возможность ударить по ним и понести тяжелые потери». Это действительно произошло так, и главные танковые силы немцев, зажатые в перекрестном огне скрытых в блиндаже орудий и невидимых танков, были близки к полному уничтожению. Но, к изумлению Роммеля, Монтгомери позволил им уйти, не сделав попытки преследовать их. Здесь не место вдаваться в обсуждение причин, побудивших Монтгомери принять такое решение, но значение Алам Хальфа для Арденн заключалось в том, что оно дало германскому Верховному командованию[119] ключ к разгадке намерений Монтгомери, ибо он планировал использовать вновь ту же тактику.
Это требовало создания сильного резерва, поставленного вдоль естественной оборонительной линии. Резерв мог быть сформирован только при условии прекращения наступательных действий и отхода от выступов, с тем чтобы образовать безфланговый фронт, а выбранная позиция могла быть удержана, если расположенные вдоль нее части не ввяжутся в бой раньше времени. Монтгомери попытался осуществить оба эти условия и довести до конца свои приказы — тогда сражение вполне могло быть закончено подобно битве при Алам Хальфа, — но они не были доведены до конца.
Каждая дивизия, прибывавшая для формирования резерва, оказывалась втянутой в бой, отвечая на атаку контратакой, что не позволяло искусно завлечь немцев на такую позицию, на которой их можно было бы атаковать свежими силами, стоящими наготове. К тому же Ходжес, поддерживаемый неофициально Брэдли, решительно отказался отходить куда-либо на свой левый фланг или в центр, утверждая, что это означало «бросить» Сен-Вит. Вместо этого он настаивал на том, чтобы 18-й воздушно-десантный корпус Риджуэя атаковал немцев, чтобы отбросить их к линии Мальмеди — Сен-Вит — Уффализ. Учитывая мощь действовавших там немецких дивизий, это было почти нереальной целью. Итог положения на фронте 1-й армии подвел Честер Уильмот: «Упорное решение оставаться на своих позициях было источником большой оборонительной силы американцев, но временами это приводило к значительному ущербу в тактической гибкости и в стратегическом балансе». Тем не менее, и это было удивительно, Монтгомери согласился на использование 18-го воздушно-десантного корпуса.
Если бы была предпринята попытка «привести в порядок» фронт, например создать более или менее сильную линию обороны от Моншау до Мальмеди, то прижатые танковые дивизии СС могли быть высвобождены, результаты чего сейчас нельзя определить. Но почти наверняка это привело бы к захвату Сен-Вита и, вероятно, к высвобождению и сильному подкреплению Пейпера.
117
«Panzer Lehr» — букв, «учебная дивизия» — так называлась одна из отборных танковых дивизий, так как первоначально формировалась из учебных танковых частей. —
119
И не только Верховному командованию. Байерлейн, командир «учебной» танковой дивизии, был полковником в битве при Алам Хальфа, и он разделял мнение Роммеля о том, что Монтгомери «очень осторожный человек, не расположенный брать на себя какой-либо риск».