В полночь полковник фон дер Гейдте выстроил 1250 солдат воздушно-десантных войск, готовых к посадке на грузовые машины, которые должны были перебросить их за 25 миль к аэродрому, где их ожидали старые самолеты Ю-52. Проходили часы, но не было никакого признака транспорта. В конце концов взбешенный фон дер Гейдте пробился к офицеру, командующему транспортом, и обнаружил, что нет горючего для грузовых машин: склад был опустошен одной из бронечастей, продвигавшейся для контрнаступления. Десант был отложен на 24 часа, когда, если оправдается оптимизм Дитриха, он уже больше не понадобится. Десантникам разрешили отправиться на отдых.
В 5 часов 30 минут взорвался весь Арденнский фронт (за исключением части сектора Мантейфеля — против северного фланга 28-й пехотной дивизии). Снаряды визжали почти непрерывно в течение полутора часов над головами стоящей в ожидании пехоты. «Фольксгренадеры», среди которых многие впервые вступали в бой, были возбуждены подстегивающими приказами по армии старого фельдмаршала фон Рундштедта и самого Гитлера. Многие считали, что будут участвовать в великом наступлении, которое как-то, чудесным образом, выгонит интервентов из фатерланда. И когда они услышали страшный артиллерийский огонь из своих орудий и увидели освещенные прожекторами цели, они уверенно ринулись вперед.
На северном участке 6-й танковой армии СС бронепехота танковых колонн находилась позади «фольксгренадеров», затем вплотную следовали танки отборных танковых дивизий СС: справа — 12-я («Гитлерюгенд»), слева — ее главный соперник — 1-я дивизия («Лейбштандарте»). Сразу же за танками стояли диверсанты Отто Скорцени, одетые в американскую военную форму и нетерпеливо ожидавшие в американских «джипах» обещанного прорыва американских линий.
Ударной силой 150-й бригады Скорцени были 3300 человек, которых он распределил по трем боевым группам, каждая из которых была придана одной из танковых колонн Дитриха. Обгоняя более слабые части, обходя более сильные, они должны были идти как можно быстрее впереди танков и обеспечивать им проход через мост. Три моста — Энжис, Амэй и Юи — пересекали Маас между Льежем и Намюром; воздушная разведка донесла, что они не охраняются. Как только будет прорван фронт 99-й американской пехотной дивизии, быстроходная разведка Скорцени устремится к мостам и вернется с донесением об обстановке и о возможном подходе американских сил. Вторая их задача заключалась в том, чтобы усиливать панику и смятение, нарушать коммуникации, смещая указательные столбы или показывая неверные направления, перерезать телефонные линии и подрывать склады с боеприпасами.
Скорцени, хотя и был уверен в успехе, подчеркивал, что его операция «Грейф» удастся лишь в том случае, если 6-я танковая армия СС выполнит свои задачи первого дня; если это не будет сделано, то возникновение паники и растерянности позади американских линий маловероятно, отчего и зависела его операция. Начальник штаба группы армий «Б» генерал Кребс лично заверил полковника Скорцени, что 16 декабря с наступлением ночи вся американская линия фронта прекратит свое существование и немецкие части устремятся вперед, наращивая непреодолимую инерцию движения. Скорцени был доволен таким заверением со стороны старшего офицера.
С 20 танками и 30 машинами разведки он, вероятно, смог бы захватить мосты, но не мог надеяться удержать их более 24 часов. За два дня до наступления он проинструктировал командиров своей части, которые впервые узнали о крупном наступлении и о своей роли в нем. На следующий день они отправились на свои позиции в хвосте танковой боевой группы СС.
Скорцени расположил свой штаб рядом со штабом 1-го танкового корпуса СС у Шмиттхейма, в каких-то 9—10 милях позади стартовой линии, и стал ждать сообщения о том, что американская линия прорвана и его люди могут броситься через брешь к мостам. <…>
Прорыв
Лучше опрометчивость, чем бездействие, лучше ошибка, чем нерешительность.
Вдоль всего фронта наступления обстрел продолжался в течение всей ночи с 16 на 17 декабря, когда германское командование, в большинстве своем неудовлетворенное темпами продвижения своих войск, толкало их вперед, выискивая слабые места, готовое понести тяжелые потери, лишь бы добраться до выхода на запад.
В своей новой ставке главнокомандующего в Цигенбурге, примерно в 60 милях восточнее Рейна, Адольф Гитлер сосредоточил все свое внимание на этой маленькой части длинного германского фронта. Когда стали поступать донесения, в которых большей частью умалчивалось о невыполненных задачах, а на первый план выдвигались солдатские подвиги, он вновь преисполнился верой в свою судьбу — чувство, которое появлялось всегда вместе с молниеносными победами Германии. Все должно было свершиться так, как он это предсказывал своим сомневающимся генералам: незадачливые союзники, Англия и Америка, будут расчленены подобно тому, как острая пила проникает в гнило дерево.
Но если в ставке царили оптимизм и ликование, то среди высшего командования эти чувства все боле ослабевали: фельдмаршалы Модель и фон Рундштед знали, что «блицкриг» идет не по плану, а отдельны командующие армиями были еще более разочарованы.
В штабе 7-й немецкой армии генерал Бранденберге уже знал, что перед ним поставили совершенно невыполнимую задачу. Его три дивизии «фольксгренадеров» не сумели быстро отбросить малочисленную американскую пехоту, находившуюся против них, и у него было мало надежды на то, что они смогут устоять против неизбежной контратаки с юга. Его 4-я штурмовая дивизия, парашютно-десантная пехота, которая должна была продвигаться в ногу с левым крылом генерала фон Мантейфеля, весь день позорно тащилась позади, хотя сами солдаты 5-й танковой армии проделали путь меньше чем наполовину против ожидаемого продвижения.
Генерал фон Мантейфель также не был удовлетворен продвижением своей армии, за исключением крайне правого крыла, где две трети вверенной ему 18-й дивизии «фольксгренадеров» сделали все, что от них требовалось, чтобы загнать в ловушку в Шнее Эйфель два американских полка. Но клешни западни должны были сомкнуться: если продвинется только одна, то она станет уязвима для фланговых атак с обеих сторон; если же войска левой клешни не смогут быстро ринуться к Шёнбергу, то 200 человек пополнения, стоящие против 6 или 7 тысяч солдат американской пехоты на восточном склоне Шнее Эйфель, станут легкоуязвимы для противника.
Генерал Мантейфель был также разочарован тем, что 560-й дивизии «фольксгренадеров» не удалось захватить переправы через реку Ур, чтобы пропустить через них 116-ю танковую дивизию. Он был уверен, что именно здесь, между Сен-Витом и Бастонью, пролегает наиболее короткая удобная дорога к реке Маас. Но эту танковую дивизию пришлось отвести назад, повернуть на юг и направить к тому самому понтонному мосту у Дасбурга, которым 2-я танковая дивизия так медлила воспользоваться. Ценное время истекало.
В последующие несколько часов надо было попытаться наверстать потерянное время, для того чтобы нанести сокрушительный удар по стойкой обороне против Клерфа и достигнуть Бастони, прежде чем она получит подкрепления. Он считал это вполне возможным, но если эсэсовцам Дитриха справа от него не удастся достаточно продвинуться, то правый фланг 5-й танковой армии при продвижении окажется открытым. Так или иначе, генералу фон Мантейфелю нечему было радоваться.
Но несчастливее всех был Зепп Дитрих, которому было отдано все и от отборных частей которого так много ожидали. Знаменитая 12-я танковая дивизия СС «Гитлерюгенд» все еще стояла в лесу, сдерживаемая не обстрелянной американской пехотой, которую поддерживал неожиданно сильный артиллерийский огонь. По-видимому, это осталось совершенно неизвестным его разведке.[99] Была там и еще одна пехотная дивизия, уже побывавшая в сражении, причем в том же районе. Ее правый фланг был остановлен.
99
По какой-то до сих пор не выясненной причине 6-я танковая армия СС не была информирована об атаке 2-й американской пехотной дивизии на перекрестках Валершейд.