Зимовский выбежал из кабинета и бросился ко мне, хватая за плечи.
— Милая, это не правда! — в его глазах была паника, — ну это не может быть правдой!!! Я люблю тебя, слышишь!!! Тебя, мне не нужна Мокрицкая и ее ребёнок!
— Антон, отпусти, — я встала и одернула его руки, бросаясь к лифту, — я все слышала. Ты прекрасно ее понял, когда она говорила тебе о сексе без предохранения!
— Марго!!! Это не мой ребёнок! — он схватил меня за плечи, — это не от меня, я клянусь, я тебе докажу!
— Пошёл вон, Зимовский, — я силой вырвалась, продолжая рыдать, — забудь все, что между нами было. Ненавижу тебя!
Я видела, как планктон раскрыл рты, видя этот скандал. Не дожидаясь лифта, я бежала по лестнице вниз, а Антон нёсся за мной.
— Ты не уйдёшь, — он схватил меня за руку уже на парковке, разворачивая к себе, — Марго, неужели ты думаешь, что это заставит меня вернуться к Эльвире?! Я ни разу тебе не изменял, слышишь!
— Антон, не мучь меня, я все слышала, — еле слышно выдавила я из себя, — она сказала, что ты говорил ей о любви. А я дура, уши развесила! Молодец, Зимовский, даже я тебе поверила! Хотя Гоша мне говорил все это и не раз!
— Да не было такого никогда!!! — Антон тряс меня за плечи, пытаясь достучаться, — никогда я не говорил Мокрицкой что люблю ее! Я вообще кроме тебя и матери своей никогда и никому этого не говорил!
— Уходи! Пожалуйста! — мне было больно, очень больно этого говорить.
Все услышанные слова ножами врезались в сердце. Сейчас мне было в тысячи раз больнее, чем когда я узнала о беременности Егоровой от Калуги… Антон ведь догнал меня. Боже, он так смотрит, мне хочется броситься в объятия и целовать его, бесконечно целовать… почувствовать его губы, руки, все это ещё раз. Эти сумасшедшие переглядки, запирание дверей в кабинетах… Ничего этого больше не будет. Я должна уйти, а ребёнок расти в полной семье. Для него все это было такой же игрой, как с Мокрицкой или тысячей других женщин. Просто я была недоступной, а сломить меня, сломить барьер вражды своим обаянием — да, это он мастер. И вот он добился не только моего тела, но и моего сердца… А оказался таким же, каким я его всю жизнь и знала… за удовольствие надо платить, и цена порой слишком высока…
На улице пошёл дождь. А я все также стояла и смотрела в его голубые глаза. Слёзы душили, я так хотела сказать «Не уходи, обними меня», но сорвалась к машине, хлопая дверью. Антон подлетел к ней, впечатываясь ладонями в стекло, но я что есть мочи надавила на газ, и полетела по проспекту. В лобовое из-за дождя и слез я совершенно ничего не видела…
Я сама не знаю почему, но набрала номер Лазарева.
— Да Марго, я тебя слушаю, — поднял трубку инвестор.
— Константин Петрович, я согласна, — всхлипывая, пробормотала я, — я поеду с Калугой в Барселону…
Комментарий к Часть 14. Как-то больно 💔
Бедный Антон (
====== Часть 15. ======
Домой я влетела пулей, продолжая рыдать, даже не заметив Аню и Марата, пивших в нашей гостиной вино. Схватив чемодан, я закрылась в своей спальне.
— Марго, — слегка подёргала дверь Сомова, — что с тобой, Марго?! Открой дверь! — рывки стали настойчивее.
— Сомова, уходи, — рыдая, проорала я в закрытую дверь, — скоро меня не будет! И Гоши не будет! Я несчастна, и Гоша тоже! Я хочу исчезнуть! Испариться! Все мужики козлы!!!
— Гош, что случилось?! — перепуганная Аня жёстче дергала ручку, — слышишь меня?! Открой, Ребров!!!
Я открыла, смотря на подругу своими зареванными глазами.
— Господи, да что с тобой?! — Сомова округлила глаза до предела, — ты же с Зимовским, и у вас все нормально было…
— Пошёл этот гад! — вопила я, разрывая в клочья подушку, — он такой же, как все! Он тоже ни о чем не думает! Мокрицкая от него беременна!!! — орала я, заливаясь слезами.
— Ты в этом уверена? — подняла бровь Сомова, стараясь сохранить спокойствие, — Антон это ведь не Андрей. С чего ты взяла? И куда ты собираешься? Зачем чемодан?
— Я уезжаю по работе!!! — продолжала я орать, — в Барсу уезжаю! С Калугой! Лазарев приказал!
— Чтоооо??!! — воскликнула подруга.
Но я потеряла контроль, захлопнув перед ней дверь…
«Зимовский, мой Зимовский… что же мне с тобой делать? Люблю тебя, гад такой… но ребёнок ни в чем не виноват. Я больше вас не потревожу…» — с этими мыслями, я кое как уснула.
В 7 утра за мной приехал Лазарев, и я, тихо по стеночке, чтобы не разбудить Сомову с Ремневым, ретировалась из квартиры.
В машине я ехала молча, едва сдерживая слезы. В голове проплывали все наши встречи, ночи, проведённые вместе на этой неделе… Хотелось, чтобы машина врезалась куда нибудь и разбилась, но этого не случилось. Мы доехали до аэропорта.
С Калугиным места в самолёте были далеко друг от друга. Он откровенно пялился на меня, но я делала невозмутимый вид.
К ночи мы добрались до гостиницы, и я, заказав в номер пять бутылок коньяка, почему-то даже не посчитала нужным запереть дверь.
— Впустишь? — потерянный Калуга стоял в дверях моего номера.
— Входи, — холодно бросила я, опустошая очередной бокал.
Андрей сел рядом, обнимая меня за талию. Я не отвечала взаимностью, мёртво смотря в одну точку. Руки Калугина поползли выше, но мне было по барабану.
— Марго, — прерывисто шептал Андрей мне в область шеи, — меня бросила Наташа…
— И что? — равнодушно ответила я, — что теперь будешь делать?
— Я не брошу ребёнка, — тихо шепнул Андрей, нагло целуя меня в ухо, — но я никогда не буду с ней. Я тебя люблю. А где твой Зимовский, а? — вдруг оживился фотограф, — неужто снова завёл новую кралю? И неужели ты этого не понимала?
Руки Калуги внезапно оказались на моей груди. В этот момент передо мной стояло воспоминание — вот он, мой Зимовский, в том злосчастном заброшенном цеху, ласкает мою грудь, спускается на живот и снова поднимает ладони к груди… вот они его поцелуи, страстные, немного грубые, но он мой, это мое…
Я зажмурилась. Калугин активно целовал меня в шею и ключицы. Его руки нагло начинали владеть моим телом, забираясь под футболку, оголяя живот. Перед глазами снова был Антон, его потерянный взгляд глубоких голубых глаз, там, на парковке… я зарыдала и оттолкнула Калугу что есть мочи.
— Марго, что не так? — вопросительно посмотрел на меня Андрей.
— Уйди! — взревела я, — уйди, пожалуйста!
— Но Марго… — попытался возразить он.
Я вскочила с кровати.
— Убирайся, подонок! — выкрикнула я.
Конечно же, напуганный Андрюша выбежал из номера! А вот Зимовский бы схватил меня, и никуда не отпускал бы. Никогда! Я бы растаяла под его поцелуями и дыханием, да что там… Мы бы уже давно занимались любовью, ведь от одного его прикосновения к моей руке меня прошибал ток… Его объятия — крепость, в которой я чувствовала себя защищённой…
Как мне сейчас не хватало Сомовой, которой так хотелось позвонить. Но роуминг обошёлся бы мне в половину моей зарплаты. Я включила радио, и тихо заплакала.
Добрый вечер, наши дорогие радиослушатели, с вами Бессонница и я, ее ведущая, Аня Сомова, — послышалось из радиоприемника, — предательство, и все, что мы о нем знаем — тема нашего сегодняшнего эфира. Что для вас предательство? Что вы готовы простить вашим избранникам? Я жду ваших звонков в нашу студию, — вещала Анюта, -Ну, а пока вы дозваниваетесь, слушайте нашу композицию.
Ты предал меня — я знаю…
И ангел в тебе растаял…
Я вижу тебя насквозь
Ты любишь меня, ну брось…
В душе моей пустота.
Не верю я, любовь моя — иллюзия.