Прости меня, что так заблуждалась.
Тобой жила и снова попалась
В капкан твоих новых слёз.
Но шутишь ты всё невсерьёз.
Не доверяю я словам…
В твоей душе горит обман — ты знаешь сам.
Живёшь для себя, играешь…
И знать никого не знаешь.
Река любви застыла льдом,
И стало всё холодным сном…
Я так замёрзла дальше спать!
Пора вставать, и оживать, и улетать.
Прости меня, что так заблуждалась.
Тобой жила и снова попалась
В капкан твоих новых слёз.
Но шутишь ты всё невсерьёз.
Не доверяю я словам…
В твоей душе горит обман — ты знаешь сам.
Ты знаешь сам
Ты знаешь сам…
Слёзы новой силой брызнули из глаз, и я упала на кровать, от боли кусая подушку… Я сама не заметила, как мое состояние перерастало в истерику. Подушка была порвана в клочья, а я заливала боль горьким коньяком. «Наверное, сейчас с ним в постели Эльвира, и он целует ее, как целовал меня», — от одного осознания этого сердце обливалось кровью. Я бросила вазу с тумбочки в окно, и то разбилось вдребезги…
— Антон, я же люблю тебя! Я же умру! Люблю тебя!!! — сжимая в руке битый осколок стекла, снова крикнула я, — люблю… люблю… — продолжала я, уже тихо в подушку…
Комментарий к Часть 15. Использована песня Лены Кауфман – Ты предал меня (с)
====== Часть 16. ======
Громкий и настойчивый стук в номер заставил меня проснуться. По местному времени на часах было уже шесть вечера, а в Москве и того позже. Голова ужасно раскалывалась от вчерашнего алкоголя и истерики, но стук, разносясь по всем нервным окончаниям моей башки, все же заставил меня встать и открыть дверь.
— Марго! — перепуганная морда Лазарева показалась в дверях вместе с портье, — гражданин вот говорит, у тебя в номере разбили окно!
Я оглянулась назад. Осколки стекла и вазы действительно лежали на подоконнике и на полу, а на моей руке засохла кровь от порезов стеклом. Я тяжело выдохнула.
— Что произошло, ты вчера убила Калугу? — съехидничал за спиной инвестора вдруг ниоткуда возникший Валик.
— Кривошеин?! — я вытаращила глаза, — ты каким макаром здесь оказался?
— Я ему билеты заказал, — Лазарев почесал бровь, — на сегодняшнем мероприятии Валентин будет также собирать материал для МЖ и брать интервью у некоторых персон.
— А, ну пусть берет, — отмахнулась я.
— Маргарита, — Лазарев вошёл в номер, окидывая взглядом ужасную картину, — к сожалению, свободных номеров в гостинице больше нет, поэтому Валентин поживет у тебя. Деньги за его проживание мне пришлось потратить на ремонт окна в вашем номере.
Инвестор удалился, а Валик так и остался с чемоданом в дверях.
— Валик, ну че ты встал?! — я начала напрягаться от внезапного решения Лазарева, — бей копытом, туда или сюда.
Выпускающий редактор вошёл в номер, ставя чемодан на пол.
— Так, а че здесь было? — насмехался Кривошеин, — ты выкинула Калугу из окна?
— Лучше бы я это сделала, но увы, — сквозь зубы процедила я.
— Марго, — Валик вдруг замялся, но потом вытащил из пиджака какую-то бумагу, — это тебе.
— Че это? — не понимающе смотрела я на него.
— Это Антон тебе передал.
— Какой ещё Антон? Я таких не знаю, забирай! — я бросила Кривошеину бумагу в лицо и выбежала из номера.
Слёзы вновь бежали градом по моим щекам. Я не осознавала, что сейчас бегу по коридору отеля с размазанной тушью, лохматой головой…
— А я думал, ты его любишь, — догнал меня назойливый Валик, — а ты вон как быстро на Калугу переключилась, и в Барселону с ним укатила.
— Юноша, избавь меня от своего общества!!! Очень много думаешь, да не тем местом! — взревела я.
— Хорошо, я ухожу, — Валик все же всунул бумагу мне в руки, — а это забери.
Я невольно начала читать.
Сегодня утром я пришел на работу, и узнал, что ты уехала с Калугой. Мне очень больно, что искренними чувства в нашей паре были лишь у меня, а ты использовала меня как подушку, пока Калуга развлекался с Егоровой. Мне больно, что ты не поверила мне, но я уверен, что Мокрицкая беременна не от меня. Я поверю в этот бред только после анализа на ДНК, но к Эльвире все равно никогда не вернусь. Возможно, когда ты вернёшься, ты меня больше никогда не увидишь. Работать с тобой далее, да и в принципе жить, зная что вчера ночью ты уже вполне себе могла спать с ним, я не хочу… Хотя это всего лишь мои предположения, но твой поступок говорит сам за себя. Заявление уже у Наумыча, а тебе с Калугой счастья. Может мы больше не встретимся. Но я люблю тебя, тебя одну. Спасибо что подарила мне это чувство…
Антон.
Мое сердце пронзило кинжалом от боли. А ведь и правда, все выглядит именно так, будто я тут же метнулась к Калуге, учитывая что Егорова его бросила. Зачем я поехала сюда? Почему не поверила ему? Ведь только сейчас в моей голове складывалась картинка — угрозы на автоответчике, надпись помадой на двери… А потом эта беременность, будто спланированный ход Эльвиры ударить меня по больному, ведь я уже теряла свою любовь по той же причине… А вдруг это правда не от Зимовского, или вообще нет никакой беременности…
Я наплевав на роуминг, набирала ежесекундно до боли знакомые цифры, но слышала лишь «Абонент временно недоступен»…
====== Часть 17. ======
Ситуация меня начала сильно беспокоить, а слёзы продолжали литься…
— Марго, — снова возникший из ниоткуда Валик держал меня за плечо, — пойдём вниз, в бар.
— Юноша, ты что-то не понял? — я подняла свои зареванные глаза.
Кривошеин лишь грубо схватил меня за руку, и поволок к лифту.
— Марго, добрый вечер! — услышала я за нами голос Андрея, и обернулась.
Наверное, сейчас на лице фотографа читался весь ужас от увиденного моего лица.
— Марго, с тобой все в порядке? — с каким-то волнением спросил Калугин.
— Калуга, не видишь, человеку плохо?! — вдруг язвительно огрызнулся Валик, тянув меня за собой на лестницу.
Так и не дождавшись лифт, я проследовала за Кривошеиным на лестницу, оставив Андрея в полном недоумении.
— Марго, — вдруг осторожно начал Валик, — ты же любишь Зимовского?
То ли еще не выветрившийся со вчерашнего дня коньяк, то ли мое внутреннее разочарование заговорило за меня.
— Я не знаю, — я попыталась соврать, прижимаясь спиной к стене.
Слёзы снова покатились по щекам, а Кривошеин вдруг достал из внутреннего кармана пиджака бутылку коньяка, и протянул мне. Я села на ступеньки, залпом отпивая горячительный напиток.
— Юноша, — попыталась я отрезвевши спросить, — Зимовский уволился?
— Да, Марго, — грустно протянул Кривошеин, — он не слушал меня, и вообще он на работу пришел странный, — Валик также сделал глоток из горла, — он пошёл в твой кабинет, рассматривал там что-то… Ты знаешь, Марго, я никогда не видел Антона таким. Но я точно знал, что ему больно. Я подсматривал в жалюзи. В какой-то момент, он даже вытер слезу, хотя сама знаешь — мужчины вроде Антона не плачут…
— Валик, — тихим шёпотом прошептала я, — я его люблю. Мне казалось, я никогда не призналась бы в этом. Как он мог уволиться, ведь мы одно целое… — я снова заплакала, — какая я Реброва и без Зимовского?! Наши стычки порождали жизнь в МЖ… а наша страсть… — я опустила голову, снова делая большой глоток.
— Да все всё видели, — усмехнулся Кривошеин, — ещё когда ты только появилась! Зимовский явно не оставил тебя без внимания!
— Тогда между нами ничего не было, — с какой-то грустью ответила я, представляя, что было бы тогда в туалете, если бы я вдруг резко его поцеловала.
Да он ведь проедал меня насквозь! Ненависть и возмущение, что я, ниоткуда взявшаяся «сестра» Гоши, вдруг резко становлюсь главным редактором. И в то же время похоть, не знаю, но я не сразу заметила ее в его глазах. Ну либо, я слишком его хочу сейчас…
— Марго, — прервал мои мысли Валик, — езжай домой. Антон тебя ждёт, я уверен. Вот деньги, — он протянул мне свою карточку, — пароль напишу в смс. Насчёт мероприятия, не парься, — улыбнулся юноша, и я вдруг резко ему поверила, — я проведу интервью, и все запишу на диктофон. Чтобы тебе написать статью, не обязательно видеть все вживую.