— НЕЕЕТ! — я вскочила, но другой заломал мне руки.
— О как за суслика трясётся, — злобно заржал четвёртый, — каким образом твоя подруга вышла, если дверь заперта? — тут он бросил взгляд на открытый балкон, — твою мать! Менты! Сваливаем!
— А этих куда? — вдруг спросил тот, что держал Антона.
— Стрелять поздно, услышат. Хватай их, и валим!!!
Неужели Наташа вызвала ментов? Нет, она не могла, скорее всего соседи, через которых она лезла… эти уроды схватили нас под руки и вытащили на чердак дома, закрывая дверь на замок.
— Если будет хоть слово, твари, — он снова навёл на нас курок, толкая силой на пол, — обоих грохнем. Телефончик подруги говорите, мы скажем куда нам деньги привезти!
— Но…
— Красавица, живее! — перебил меня второй.
— Так он записан в телефоне, а телефон у вас…
— Как записана? — рявкнул кто-то из них, доставая мой телефон из кармана.
— Е-е-горова… — еле выдавила я.
— Звони! — под дулом пистолета заставлял меня он, — звони и говори, чтобы привозила бабосики по указанному нами в смс адресу!
Он набрал номер, включая телефон на громкую связь.
— Але, Наташа, — тихо прошептала я в трубку, — Наташа, в квартиру не приезжай… привези деньги по указанному в смс адресу…
— Молодец, красотка! — мужик скинул трубку, убирая пистолет, — и ни звука здесь, пока мы не приедем и не вытащим вас!!!
Они закрыли нас, и я услышала лишь удаляющиеся шаги по лестнице. Я сразу кинулась к Антону. Мое тело дрожало от страха, но страх был за него, а не за себя. Я готова была отдать в тот момент все — квартиру, тачку, переписать на них все счета, только бы они не стреляли в него. На чердаке была кромешная тьма, но своей рукой я чувствовала, что его бок ещё кровоточит, хоть уже и не так сильно.
— Чшш, — снова зашипел он, накрывая мою руку на его ране своей.
— Прости, больно? — встревоженно спросила я, убирая ладонь.
— Жить буду, — Антон улыбнулся уголками губ, наклоняясь ко мне, — пока ты со мной рядом, я никогда не умру.
Мы даже не поняли сразу, как снова целовались. Нежно, отчаянно, как будто прощались… за эти несколько часов мы пережили целую жизнь, а ситуация дала понять, что никто и ничто не сможет больше нас разлучить.
— Прости, что не поверила тебе, — еле слышно произнесла я, — я все знаю об Эльвире, и как я могла на это повестись…
— А что ты знаешь? — подозрительно спросил он.
— Что Эльвира не беременна, что она подстроила это, чтобы вернуться к тебе…
— Такого бы никогда не случилось, — он продолжал меня целовать, — а Мокрицкая дура, пусть Калуге такую сказку расскажет.
— Так ты простишь меня? А? Антошка? — с ласковой интонацией спросила я, гладя его по щеке.
— А я похож на обиженного? — он вдруг хитро улыбнулся, залезая мне под футболку.
— Слушай, Зимовский, ты не меняешься! — вдруг засмеялась я, — раненый, на грязном чердаке, ай-ай-ай! О чем вот ты думаешь!
— О тебе, — тихий шёпот в мою шею заставил меня вздрогнуть, — знала бы ты, как…
— Знаю, — я прервала его поцелуем, начиная явно дрожать от этих прикосновений, — я два дня в Испании тоже вспоминала… я разбила окно в номере, представив, что в тот день в твоей постели Эльвира и…
Я почувствовала его руки уже выше, и футболка куда-то улетела. Он нежно провёл языком от мочки уха вниз по шее и обратно. Сердце заколотило с немыслимой скоростью.
— Она приходила, я ее выставил, — Антон поднял на меня глаза, — я же тебе сказал, когда предложил быть со мной. Что мне нужна только ты. Моя любовь, — он продолжил то, что делал до этого…
— Антоооон, ну у тебя же бок… — пробормотала я дрожащим шёпотом, водя руками по его груди.
Я прижалась к нему, вдруг чувствуя, как что-то уперлось мне в ногу.
— Капец! — произнесла я, касаясь рукой его напряжения.
— Ты ждала другой реакции, когда ты так близко, в темном и тихом месте? — ухмыльнулся он, — и когда я так по тебе соскучился? А?
— Да ты ж раненый, при смерти! Я вообще подумала, что ты умер! Тебя ж чуть не убили только что! — пыталась я возмущаться, осознавая вдруг, что также сильно хочу того же…
— Ну раненый то я в бок, а не…
Я прервала его, страстно целуя и стягивая с него и с себя джинсы. Рукой он развёл мои бёдра, нежно поглаживая другой рукой живот. Я поймала себя на том, что уже сильно прижимаю его к себе, впиваясь пальцами в спину что есть мочи.
— Ладно, ладно, здесь точно не место и не время тебя дразнить, — шёпот Антона в мое ухо точно лишил меня остатков разума.
Мы одновременно сорвали друг с друга остатки одежды, соединяясь в одно целое. Я чувствовала, что мы все перепачкались в крови и пыли, но волнами накатывающие сладкие ощущения выбивали все мысли из головы. Мне кажется, мы жадно искусали друг-другу все губы до крови, оба чувствуя невероятную потребность друг в друге. Антон также сильно дрожал, прижимая меня к своему горячему телу. Ещё минута, и сладкий спазм сковывает внизу живота, заставляя меня сильнее вцепиться в его плечи. Одновременно со мной достигнув пика, Антон ещё раз сильно и жадно меня целует… со всей любовью и страстью.
— Господи, как я этого ждала, — в каком-то забвении прошептала я, на минуту перестав понимать и помнить все что было и есть вокруг.
— Ну вот, а ещё возмущалась, что я раненый, — так мило и нежно улыбнулся он.
— А я тебя очень люблю, — я потянулась к его губам.
— А я тебя…
Скрежет ключа в замке прервал нашу «романтику».
— Ну кто опять решил нам мешать! — недовольно пробурчал Антон.
— Зимовский! Вообще-то нас тут заперли какие-то уроды из казино Вальдемара, и чуть не прибили, помешали ему! — засмеялась я, быстро собирая одежду и кидая ему свою.
— Ой-ой-ой, будто ты сейчас не подумала тоже самое!
— Дома будете целоваться! — влетела Егорова на чердак, открывая дверь.
За ней стояло три полицейских, и врачи скорой помощи.
— Наташа, а ты зачем… — начал Антон.
— Антон Владимирович, ну вы как маленький, — с хитрецой произнесла Егорова, — эти ваши «бандиты» назначили мне встречу в кафе, совершенно не подумав, что там есть охрана! Когда я лезла через балкон к соседям, пришлось им объяснить, что я не домушница, а спасаю своих коллег, которые по своей тупости связались с казино «вулкан»! Видимо, они вызвали ментов, и одни менты сразу же оцепили казино, а другие подъехали к дому! Пока эти уроды прятали вас на чердаке, они сняли все отпечатки в квартире и стоило им выйти из квартиры, как… — Наташа щелкнула пальцем.
— Их всех забрали? — Обеспокоенно спросила я.
— Да, всех, — Наташа присела на корточки рядом со мной, — Марго, прости меня за Калугина. К сожалению, порой мы поздно понимаем, кто действительно друг, а кто враг…
— Наташ, не стоит извинений, — улыбнулась я, — и ты извини, что невольно впутали тебя в передряги Гоши и Зимовского!
— Все нормально, — улыбнулась она, глядя на взъерошенного Антоху, — и да, я очень рада, что вы вместе! Надеюсь, Антон Владимирович, вы вернётесь в редакцию?
— Сначала ваш Антон Владимирович покажет нам своё ранение! — строго отрезал врач скорой помощи, подходя к нему и осматривая рану, — слава богу, не глубоко, — буркнул он, накладывая повязку.
Антон снова поморщился, но я крепко взяла его за руку, невольно заставив улыбаться.
— Все, можете идти! — закончив, улыбнулся врач.
Наташа отвезла нас ко мне домой на моей машине. Мы еле еле открыли дверь, не переставая целоваться.
— Ничего себе поворот, — нарисовалась в проходе Аня со странной улыбкой, — ты же в Испании…
Кажется, мы совсем ее не слышали, двигаясь в сторону моей спальни.
— Стоп, я ничего не поняла…! — возмутилась подруга.
— СОМОВА!!! — хором выкрикнули мы, после чего все втроём засмеялись.
КОНЕЦ!