— Ну, к вам это не относится, — вступил в разговор Джон Уинтерс, — готов побиться об заклад — это будет первый завод в Британии без забастовок!
— Пусть только мне дадут полную свободу действий. Если лондонские снобы начнут вмешиваться, я не отвечаю за людей.
— Мой отец — лондонец! — заметила Лора.
— Не по рождению и не по своим чертам характера. — Он ухмыльнулся и расправился с остатком сандвичей. — Они такие вкусные. Ваш отец говорил, что вы прекрасно готовите, и теперь я убедился в этом.
Она не поддалась на лесть.
— Не понимаю, что вам сделали лондонцы. Они такие же бизнесмены и такие же люди, как везде.
— Тогда почему вы никак не можете здесь освоиться и завести друзей? Кажется, вам нелегко дается общение с местными жителями?
Лора была слишком поражена, чтобы отвечать. Она надеялась, что их дискуссия носит общий характер, а вдруг обнаружила, что разговор имеет к ней прямое отношение.
— Здесь не так много молодежи, — поспешно сказал отец, — если бы дочь работала, ей легче бы давалось общение.
Лора сдержалась, с трудом сохранив спокойствие. Злилась на отца — незачем объяснять этому нахалу, почему у нее нет друзей. Никому нет дела до ее личной жизни, и особенно — этому невежде и грубияну.
Она прикусила губу. Да, он груб, но у него быстрая реакция, и как легко он поставил ее на место в разговоре о сортах чая. Так что его нельзя недооценивать, у него острый цепкий ум.
— Кто выиграл? — ворвался в ее мысли глубокий звучный голос Джейка Эндрюса.
— Выиграл что?
— Спор, который вы ведете сама с собой. Вам не нравится защита отца или ваше собственное поведение?
— Нет, я не люблю, когда за меня приносят извинения, и не нуждаюсь в защите.
Он рассмеялся:
— Быстрый находчивый ответ. Вы не напрасно имеете рыжие волосы. Но это все равно проблемы не решает. Вы не можете продолжать здесь сидеть взаперти, как курица на насесте. Надо выходить в мир и…
— Я бы предпочла, чтобы вы не указывали мне, что делать. Отец может подчиняться вашим приказам, но не я!
— Простите, я вовсе не собирался вас обидеть, приказывать тем более. — Лора была поражена мягкостью тона. — Но я знаю, что вам здесь трудно, и хочу помочь. Может быть, я вмешался недостаточно тактично…
— Вот именно, — прервала она, но гость продолжал как ни в чем не бывало:
— Я хотел бы с вами быть честным, мисс Уинтерс. Если думаете оставаться здесь, вы должны постараться привыкнуть к нашей жизни и начать действовать. Ведь вы имеете диплом. Я предлагаю место заведующей столовой. По крайней мере, вы могли бы применить свои знания диетолога.
— У вас же не диетическая столовая, мистер Эндрюс.
— Да, вы правы. Но мне нужен сотрудник, который способен накормить четыреста человек. А к концу года — шестьсот. Если это не требует опыта диетолога, то не знаю тогда, чье это дело.
Лора молчала, раздумывая, принять ли предложение от человека, который ей не нравился заочно, этого выскочки-карьериста.
— Я не стану больше вам советовать, мисс Уинтерс, — сказал он и поднялся, повернувшись к хозяину. — Увидимся утром, Джон.
— Я приеду рано. Просмотрим снова наши чертежи.
— Нет никакой спешки. Приходите в обычное время. — Широкие плечи развернулись в сторону Лоры. — Так что с вами делать?
— Со мной? — Она даже встала от удивления.
— Ну да. Вас тоже ждать? Мое предложение остается в силе, если у вас хватит ума его принять.
Гордость боролась в ней с отчаянием, впереди снова ждало тоскливое одиночество. Перспектива последнего показалась ужасной.
— Да, — ответила она спокойно, — я тоже приду завтра утром.
Глава 3
Въезжая на следующее утро с отцом в ворота завода «Грэнтли», Лора поняла, что входит в мир особенный, самодостаточный. Вблизи все казалось еще огромнее, чем она ожидала. Здания светлые, окна большие, царила атмосфера идеальной чистоты.
— Все новенькое, — с гордостью заявил отец, — все разработано для максимальной производительности. — Он остановил машину около небольшого по сравнению с заводскими корпусами здания. — Здесь главный офис.
— Я чувствую себя как библейский Даниил!
— Ты не найдешь здесь львов. — Отец потрепал ее по руке. — Я рад, что ты решилась, дочка. Уверен, не пожалеешь.
Чувствуя себя школьницей, входящей в новую школу, она открыла большую стеклянную дверь и вошла в фойе.
Молоденькая, не более семнадцати на вид, девушка сидела за большим овальным столом красного дерева, заставленном рядами телефонов.
— Чем могу помочь, дорогуша? — спросила она.