Я первая! До машины оставалось каких-нибудь двадцать метров, когда больная нога предательски цепляется за бордюр. Время замирает. Я понимаю, что встреча с асфальтом неизбежна, вскидываю руки, крепко зажмуриваю глаза. Идиотка, самая настоящая. Мне десять лет? Какого черта я вообще побежала?! Вот за глупость и расплачивайся. Все это я успела подумать, за секунду до падения.
Но вдруг чувствую, как одну из рук обжигает резкой болью в предплечье. Царев поймал меня. Попытался удержать, но скорость была слишком велика. Его тянет за мной. Но из-за того, что он дернул меня сначала назад, он теперь летит первым. И все еще держит меня за руку. Отпускает, но слишком поздно, я лечу сверху. Бабах!
Больно.
Все происходит за мгновение. Вот я уже лежу сверху, а Царев стонет от боли. Я ушибла злополучную коленку, но больше ничего не пострадало - сделала я вывод по ощущениям.
- Я конечно не против, чтоб ты на мне возлежала, но, черт, ты же целую тонну весишь, - прохрипел мой импровизированный матрас.
Я поспешила слезть. Чем видимо причинила ему еще дозу боли, потому что он снова застонал. Вставать он не торопился. Я сидела рядом. Вокруг стали собираться любопытствующие с открытыми в ужасе ртами. Но близко не подходили. Что радует.
- Ты жив? - аккуратно толкнула я его ногой. Он снова издал стон. Кажется, он сильно пострадал.
- Если я скажу «нет», ты сделаешь мне искусственное дыхание? - скрипучим голосом спросил Царев. Похоже, ему очень больно.
- Извращенец. - толкнула я его снова и обернулась. - Ты можешь встать?
- Не знаю. Перед глазами искры.
- Помочь? Или скорую вызвать? У тебя может быть сотрясение. Ты же головой ударился? - забеспокоилась я.
- Только попробуй пошутить на тему отбитой головы, и ты труп. - поднял палец вверх Царев, продолжая лежать и разглядывать облака. - Посмотри, какое небо.
Я взглянула на верх. И увидела десятки лиц, повысовывавшихся из окон.
- Или вставай, или я пошла. Мы и так как клоуны, а ты еще валяешься тут у всех на виду, - пробурчала я сконфуженно. - И да, ты отбитый, это неизменно. Хуже все равно не станет.
- Это ты виновата, что мы сейчас превратились в клоунов. Какого черта тебе понадобилось бежать, хромоножка? Так задумано было? Хотела меня покалечить таким образом? - возмущенно нахмурился Царев, приподнимаясь на локте, и сморщился от боли. Мне стало стыдно. Хоть его никто не заставлял бежать за мной, все же он поймал меня. Сейчас я должна была лежать на его месте. Но извиняться я не буду! Это его личная инициатива.
- Сам виноват! - огрызнулась я и тихо добавила, - Спасибо, что поймал.
Как я там говорила, пионер всегда должен быть вежливым? Вот.
- Неужели ты знаешь волшебные слова! - сделал он большие глаза.
- Пожалуйста, - подчеркнула я свою осведомленность, и он еще выше поднял брови, - заткнись и вставай уже.
- Ты слишком грубая со своим спасителем. Не забывайся, хоть я и бежал за тобой, я все еще Иван Царев. Больше вежливости, будь добра, - осадил он меня в притворной строгости. Стало немного неловко и обидно. И почему это мне обидно?! Пошел он к черту!
- О, простите великодушно, мой герой! Пойду я, пожалуй. Поучусь манерам! - разозлилась я, встала и собралась уходить, но он окликнул меня.
- Постой, - усмехнулся этот псих, у которого настроение меняется со скоростью света. - Помоги мне встать?
Я злобно поджала губы и повернулась. Если бы он не спрашивал, а приказывал в своей обычной манере, я бы и не подумала останавливаться. Но все же интонация была вопросительной и смотрит на меня спокойно, без самоуверенности или хитрости. Когда он протянул мне руку, сомнения отпали и я приняла ее, потянув на себя.
Он встал. Какой же он высокий, когда так близко. Я задрала голову и широко открытыми глазами уставилась на него. Его зрачки были расширены. Мы стояли друг напротив друга. Слишком близко.
- Спасибо, - тихо сказал он, продолжая напряжено смотреть мне в лицо. Стало неловко. Отходить или отпускать мою руку он не спешил, поэтому я сама сделала шаг назад и попыталась выдернуть руку. Безуспешно.
С него наваждение спало, и он усмехнулся, повернулся и потащил меня за собой к машине, так и не отпустив мою руку. Я стала упираться. Но это, как всегда, было бессмысленно. Из этой лапищи ничего нельзя выдрать против желания ее обладателя. Смирившись, я злобно стала сверлить глазами его зтылок, мечтая просверлить в нем дырку. И просверлила. На белоснежном когда-то воротнике я заметила небольшое кровавое пятнышко. Я ахнула.