Царев заметил мое замешательство. И вместо того, чтоб выручить меня из этой неловкой ситуации, он добавил стыда. Невозмутимо подошел, взял за руку и с улыбкой повел ко входу. Мне кажется, я слышала звук многочисленных ударов от встретившихся с асфальтом челюстей. Когда мы скрылись от глаз за углом, он повернулся ко мне, остановился и поднял мое лицо за подбородок.
- Никогда не показывай свое смущение. Это слабость. Хватит прятать глаза. Подними гордо голову, ведь ты приручила главного злодея Империаль. - с коварной улыбкой глядя мне в глаза сказал он.
И как по волшебству мои плечи расправились и я так же коварно усмехнулась в ответ. Он одобрительно кивнул.
А ведь и правда. На сколько я знаю, Царев еще никогда никого не подвозил, не держал за руку и не дарил цветов. По крайней мере, никто в Империаль за четыре года его обучения не видел этого. Нет, по слухам девушки у него были, хоть и давненько, но он никогда их не демонстрировал. Просто спал с ними и забывал. А потом и вовсе лишь обливал презрением, стоило кому-то самой подойти к нему. Это то, что я выяснила, пока он исчезал тогда из университета. А теперь он всем заявляет, что у нас отношения. Да, это победа в некоторой степени. Ну, я уж точно добилась больше всех остальных. И поэтому имею полное право задирать над ними всеми нос. Да. Все, кто добивался внимания Царева - неудачницы, а я даже не добиваясь стала его девушкой. Все, мотиватор сработал. Больше не буду стесняться. Хотя такие мысли и не совсем мне нравятся, как будто они принадлежат не мне, а кому-то длинному и сероглазому.
Империаль бурлил. Кажется, они до сегодняшнего дня не верили до конца в то, что мое положение так резко и кардинально изменилось. А теперь я приехала вместе с Иваном и они все осознали. Теперь они не только мне улыбались. Подходили знакомиться, делали комплименты, старались понравиться и вообще всячески набивались в друзья.
Ага, нашли дуру. Я все помню. Черта с два я подпущу вас к себе, лживые крысы. Я иронично улыбалась и кивала, даже не пытаясь запоминать имена. Напрягать еще ради них и так плохую память. Мне даже стали предлагать подарки и приглашали погулять. Они действительно думают, что я буду счастлива провести время с людьми, которые кидали в меня яйцами, оскорбляли и прочее? Да они жалкие психи.
И за несколько дней они все мне так осточертели, что я уже стала искренне радоваться вездесущему Цареву - при нем они подходить не рисковали. Кажды день он подвозил меня, встречал с пары перед обедом, ел со мной на крыше и провожал на третью пару, а после учебы вез домой. Можно было бы ему пожаловаться, он бы этих лицемеров на раз два отвадил. Но мне показалось это неуместным. Еще подумает, что зажралась - ненависть не нравится, любовь тоже. А я просто хочу, чтоб они оставили меня в покое.
Это случилось в четверг. Царев заставил меня пойти обедать с его друзьями, аргументируя тем, что он ведь ходит который день со мной на крышу, я тоже должна. Так типа справедливо. Скрепя сердце я согласилась. Казалось бы, что тут такого. Но тот факт, что мы будем у всех на виду, меня несколько смущает. На нас будут смотреть десятки глаз. Это все равно, что снова очутиться на сцене, да еще перед теми же людьми. Которым я, кстати, так и не отомстила! Но Мари с Лилией старались не отсвечивать рядом со мной, поэтому я как-то о них подзабыла. Надо исправлять ситуацию.
К тому же, с Гнездовым после того разговора у нас напряженные отношения какие-то стали. Смотрит на меня волком, сам весь мрачный. И как будто старается побыстрее исчезнуть из поля моего зрения. Точнее наоборот, меня исключить из его поля зрения. И может это совпадение, но во вторник и в среду он не появился на спаренной политологии. И Иван это заметил, мрачно буравя глазами пустой стул. Может, именно поэтому он хочет заставить меня пообедать с ним вместе? Не важно, в любом случае я уже согласилась и уныло брела рядом с Царевым в столовую. В таком настроении мне даже почти удается не замечать провожающих нас взглядов.
Стоило нам появиться в кафетерии, все на секунду стихли, чтоб вернуться к своим разговором с деланным воодушевлением. Взгляды все равно провожали нас и слышался шепот. Цреву, конечно, это было безразлично, я же почувствовала, как желудок сжимается от такого внимания. Все же я гордо расправила плечи и держала спину прямой. Гнездов с Дмитриным удивленно на нас посмотрели. Только последний обрадовался, а первый помрачнел. Они уже приступили к еде. Когда мы подошли к столику, я только кивнула в знак приветствия, не смогла выдавить и слова из-за волнения. Вот что я за человек? Когда говорить не надо, меня невозможно заткнуть, а когда необходимо сказать хоть что-нибудь, я как будто онемела.