- Сядьте уже, След. А Вы идите, Птичкин. - устало потерла переносицу учительница.
Я прыснула при звуке его фамилии, тот резко развернулся и выскочил за дверь, громко ей хлопнув. Я села и осмотрелась. Многие улыбались. Большинство отводило взгляд, но некоторые смотрели с одобрением. Это оказалось неожиданно приятно. Все же всеобщее презрение кого угодно в тоску вгонит. А вот одобрение вызывает желание радостно рассмеяться. Почему они одобряют? Зазу всех достал. Обезьяна безмозглая многих девушек успела оскорбить.
А вот староста смотрел с непонятным выражением. Как всегда, впрочем, по его лицу ничего невозможно прочитать. Царев же уставился в телефон с кровожадным выражением на лице. Тоже как всегда. Тут он поднял на меня взгляд и я поежилась от страха. Но злился он не на меня, это я с некоторым облегчением поняла по мгновенно изменившемуся выражению. Лицо стало насмешливым. Или просто ухмыляющимся? Или одобрительно усмехающимся? Не понятно. Скорчив ему рожу и по-детски показав язык, я отвернулась.
И тут произошло нечто гораздо более шокирующее, чем расквашенный фейс Зазу: Царев громко хохотнул! Натурально. Остолбенели все. Даже Эдуардовна оборвала себя на полуслове и во все глаза уставилась на Царева. У меня тоже челюсть отвисла.
Смех у него оказался совершенно идиотский и короткий. Хохотнул и снова в телефон уставился, дибильно ухмыляясь. И чего он ржал аки конь, спрашивается?! Надо мной, да? Вот козел, все настроение изгадил!
С раздражением я так резко распахнула тетрадь, что порвала несколько страниц. Этот звук заставил всех ожить. Профессор вернулась к повествованию, пару раз неловко кашлянув, студенты стали перешептываться, а я тихонько писала матерные слова в тетради, совершенно забыв о строгом преподавателе. Она, кстати, вскоре вернула тишину, но все равно все выглядели слишком потрясенными, чтоб слушать и тем более записывать. Они ведь никогда не слышали смеха ледяного короля. Это было так дико для них, как если бы Эмма вдруг пришла в миниюбке - нереально.
Я украдкой взглянула на старосту, он как всегда писал, но невозмутимость сменилась хмуростью. Посмотрев на Царева, я поймала его недобрый взгляд и вздрогнула. Мы оба быстро отвели глаза, как будто были пойманы на чем-то позорном.
На следующий день универ бурлил от новостей. Зазу забрал документы! А кое-кто поговаривал, что его видели с синяком под глазом. Я мстительно понадеялась, что это моя заслуга. Кажется, все думали также. Причем винили меня не столько в синяке, сколько в его отчислении. Одни посматривали с опасением и все шептались о том, что бедного Зазу сначала избили, а потом вообще выгнали. И все из-за меня. Несчастный просто делал мне то, о чем мечтали все, а его наказали за это. И кто? Сам Царев! Другие же говорили, что он сам нарвался. Царев ясно дал понять, что новенькая - его игрушка. А он прямо под его носом покусился. Третьи тихонько злорадствовали, что он заслужил. Но все сошлись во мнении, что я виновата и должна быть наказана в идеале, но пока лучше меня обходить стороной. Мудрый царь все решит, рабы сдаются на его милость и рассчитывают на жестокую цену, которую он с меня возьмет. Иначе и быть не может.
Меня это более чем устраивало. Уж против одного Царева я как-нибудь продержусь до каникул. Или я стала слишком оптимистичной после подарка судьбы? Она ведь обязательно постарается заставить меня заплатить за такой щедрый дар в виде удачного падения и исчезновения Зазу с арены.
Глава 13
Глава 13
За всеми этими событиями я совершенно забыла о предстоящем открытом семинаре. Спохватилась я во вторник, когда Константин Александрович попросил участников остаться после пары и спросил о наработках.
- У кого-то есть проблемы с поиском материала? Или вопросы, может быть, какие?
Ему стали задавать вопросы, каждому он обстоятельно отвечал, давал ссылки на полезные ресурсы и умудрялся шутить. А я стыдливо пряталась за спинами, показать-то мне нечего. Благо, рост позволял оставаться пока незаметной. А, может, сбежать по-тихому? Может, не заметят? Последние дни меня ведь снова никто не замечает. Я уже сделала несколько шагов к двери, когда меня остановил преподаватель.
- А Вы, Диана, чего молчите? Не смущайтесь, подходите ближе, - подозвал он, и я обреченно вернулась. - Напомните мне Вашу тему.
Кто б мне ее напомнил - горько подумала я и заглянула в конспект. Препод поднял брови. Незнание даже темы не просто позорно - возмутительно.
- Манифест Екатерины II о свободе промышленного предпринимательства, - уныло прочитала я, заливаясь краской. Как же стыдно. Даже поднять глаза невозможно.