Макс прикрыла глаза, почувствовав подбородок Уилера на своей макушке.
Они молча стояли, наслаждаясь объятиями друг друга. Но ни у кого не хватало смелости признаться. Вернее, Уилер уже признался, но это скорее было последствие шока. Признать. Признать, что их тянет к друг другу могли все вокруг, кроме них самих.
В дверь позвонили.
Макс встрепенулась, аккуратно ускользая от тёплых рук и любимого запаха.
– Это, наверное, наши голубки. Я пойду открою. – Выдавив из себя улыбку и стиснув зубы Макс пошла в коридор. Ей было больно не только потому что это естественные последствия операции. Разрезанные рёбра, вырезанная ткань лёгких.
Ей было больно ещё и потому что её сердце принадлежит Уилеру.
====== Двери ======
– Идиотка! ОТКРОЙ ДВЕРЬ НЕМЕДЛЕННО!!! МАКС! – Майк Уилер уже семь минут бил кулаком в белую дверь. Костяшки на руках разбиты в кровь, а по ту сторону только тишина.
Интуиция подсказывала что-то очень плохое. Сердце бешено стучало, во рту пересохло.
В голове лишь: Макс. Макс. Макс.
На первом этаже зазвонил телефон, парень бегом спустился с лестницы.
– Эл? ЭЛ, ПРОШУ, СРОЧНО!!! Я НЕ МОГУ ОТКРЫТЬ ДВЕРЬ В ЕЁ КОМНАТУ. ОНА ЗАПЕРЛАСЬ. И МОЛЧИТ. ЧЕМ МОЖНО ЕЁ ВЫБИТЬ? ОНА, БЛЯТЬ, ДЕРЕВЯННАЯ И ПО-ДУРАЦКИ ОТКРЫВАЕТСЯ!!! – Руки Майка мелко задрожали.
– Майк, мы скоро будем, успокойся. Где её родители? – Хоппер пыталась сохранить спокойствие в голосе, хотя дрожь была слышна на другом конце провода.
– Они приедут только завтра. Чёёрт. Дом пустой. Я не могу выломать эту хуеву дверь. – Голос Уилера охрип.
– Если ты не сможешь её вытащить через пять минут, то вызывай скорую. На всякий случай. – Эл выглянула из окна отцовской машины. – Майки, мы застряли на мосту, в этой пробке. Я не знаю, что делать. Мне хочется всё взорвать...... Так, надо держать спокойствие.
– Ясно. Я вас жду. – Майк повесил трубку и направился в гараж, в поисках топора или пилы.
Харгроувы никогда ничего не закрывают. В отличии от Мэйфилд. Она запирается от всех всегда. Несносная девчонка.
Макс стояла посреди комнаты и смотрела пустым взглядом кругом. Она прекрасно слышала ор Уилера, и то, как он колотился в дверь.
Но решение уже принято. Записка на столе. Времени осталось мало.
Смахивая наступающие слёзы с красных щёк, рыжеволосая смотрит на люстру.
Девчонка аккуратно встаёт на единственную табуретку, беря верёвку в руки. Нужно сделать лишь одну петлю. А потом лишь один шаг. И избавить окружающих от своего никчёмного существования.
Две недели назад.
Майк не знал куда себя приткнуть, пока Макс встречала Эл с Уиллом, а Дастин и Лукас сплотились ещё больше. Он боялся странных вопросов. Хотя откуда они могли взяться? Ну, подумаешь он кажый день к ней приходит и делает домашку. Ну и что? Макс не понимает физику. А он лишь объясняет.
Тогда зачем ты пялишься на её волосы? Зачем неловко касаешься её плеча, когда она не видит? Зачем считаешь веснушки на её лице, пока она уткнулась носом в тетрадь?
Зачем ты ей признался? Кто тебя тянул за язык?! Она так и не ответила… Просто предложила лечь рядом. Но это лишь из вежливости. Сейчас она делает вид, будто ничего не произошло. А может тебе всё это приснилось? Или Макс так странно отошла от наркоза, забыв всё…
– Макс, почему ты не в коляске?
– Дастин, она нужна лишь для улицы.
– Но мы все помним, что говорили врачи…
– Уилл, а как ваши раны?
Лучший способ перевести тему — это задать встречный вопрос.
– Эммм… лучше. Давайте пить чай!
Макс выдохнула.
Следующие два часа они все вместе пили чай и рассказали смешные истории. Это был тёплый вечер. Эл про себя отметила, что Майк впервые был таким мягким. И так часто смотрел на Макс. По двадцать семь раз в минуту.
Шатенка довольно улыбнулась.
– Майк, а с кем ты идёшь на танцы? – Неосторожно спросил Лукас, о чём моментально пожалел.
– Танцы? – Макс вопросительно посмотрела на друзей.
– Эмм… В эту пятницу в школе устраивается бал, но… Мы не стали тебе говорить, чтобы не расстраивать. – Байерс сконфуженно смотрел на печенье.
– Макс, тебе просто ещё нельзя долго ходить. – Тихо закончил Дастин.
– Да, точно. Спасибо, что напомнили. Я вообще теперь до конца школы на домашнем обучении. – Рыжеволосая отломила кусочек пирожного и быстро начала жевать.
– Макс, всё будет хорошо! – Эл встала со своего места, подходя к подруге и обнимая её со спины. – Весной будет ещё один бал. И кто сказал, что ты не сможешь посещать все последующие, а потом выпускной! – Хоппер нежно поцеловала Макс в щёку. Рыжеволосая расцвела в улыбке.
На секунду Уилер очень сильно завидовал Джейн. Она может её обнять. И поцеловать. А он?! Нет. Между ними за эти года было столько всего плохого. Макс никогда не ответит на его объятие, хотя бы улыбкой.
(ДУРАК)
Майк так и не ответил на вопрос Синклера. Эта мысль не давала покоя Мэйфилд даже ночью. Когда она лежала в кровати с открытыми глазами, перебирая простыни тонкими пальцами.
Но ответ вскоре нашёлся.
Субботним утром, на первой полосе в местной газете. Хоукинс — маленький городок, а потому школьный бал в средней школе — это великое событие, о котором пишут.
Билли как обычно кинул всю утреннюю почту на стол.
Макс кушала овсянку. Поднося новую ложку с кашей, она чуть не подавилась. Девчонка увидела в газете фотографию, на которой: Эл мило танцует с Уиллом, а позади..... Майк в чёрной рубашке и белой бабочке. Его плечи обнимает Клэрсон.
Алиса Клэрсон — звезда школы Хокуинса. Красавица, активистка, отличница, спортсменка. Одним словом, идеал.
Кажется, они вдвоём встречались. По слухам. И расстались как раз тогда, когда Максин переступила порог класса, переведясь из Калифорнии.
Забавное совпадение.
На которое Мэйфилд совершенно не обратила никакого внимания. Она победно выигрывала Уилера в автоматы и видеоигры. А ещё они постоянно начали спорить. И бесить друг друга.
– Солнышко, ты чего?
– Мам, у меня аппетит пропал. Я пойду в свою комнату.
– Ты выпила лекарство?
– Да. – Донеслось со второго этажа, а потом был сильный хлопок двери.
Макс закуталась в одеяло, но ей всё равно было холодно. Отвернувшись к стене, она заплакала.
Чёртов Уилер. Почему сразу нельзя было сказать?! Он её любит. Зачем он поцеловал меня в больнице?! Зачем он вообще спас меня в книжном?! Чтобы я жила и мучилась? Хороша месть. Ненавижу! Я инвалид, обуза. Всем. К чёрту.
В этот самый момент в голове рыжеволосой девчонки запустился страшный механизм, который начал отсчитывать часы до точки невозврата.
– Я больше не могу так жить. – Прошептала Макс. На бледных щеках высохла последняя слеза. На тонкой шее была петля, которая через несколько мгновений перекроет кислород в единственное лёгкое Мэйфилд.
А может кислорода уже не было? Его забрал Майкл Уилер одним своим взглядом больших чёрных глаз. Одним своим голосом. Одним поцелуем. Одним призанием.
Макс стояла на табуретке, когда несчастная дверь с грохотом открылась. Замок был вырван с мясом. На пороге стоял Уилер. Парень тяжело дышал, в одной руке у него был молоток, а во второй — лом.
– Я люблю тебя. – Прошептала Макс и резко оттолкнула из-под ног табуретку.
– ДУРА. – Майк в одну секунду оказался рядом с рыжеволосой.
Рост Уилера был сравним с размером лестницы, а это значит, что стоило ему лишь перебросить ноги Мэйфилд через свои плечи — и всё.
Перед вами неудавшийся суицид.
– Майки? – Девчонка открыла глаза.
– ЗАМОЛЧИ. Не двигайся. Не шевелись, Макс, тебе ясно?! – Она так забавно сидела на его плечах. Хрупкие голени касались его рёбер. Крепко сжав руками, щиколотки Макисн, Майк пытался одной ногой достать до табуретки.
Забавная картина.
Буквально через десять минут пыхтений кудрявому всё же удалось встать на табуретку, держа равновесие, вслепую, наощупь, едва-едва дрожащими длинными пальцами, Майк снимал петлю с маленькой шейки.