<p align="center" style="margin: 0px;">
Кассио-Хёнджун:</p>
<p align="center" style="margin: 0px;">
«Цвет корабля нисходит к нам. Мужи,
Склонитесь на колени перед нею!
Мой вам привет, синьора! Благость неба
Да окружит вас — спустится пред вами,
И сзади вас, и вдоль прелестных рук!
Мой вам привет!»</p>
<p align="center" style="margin: 0px;">
Дездемона-Джеджун:</p>
<p align="center" style="margin: 0px;">
«Спасибо, храбрый Касьо».</p>
Кассио получил пинок за то, «чтобы вдоль рук чужих своих не распускал», чему Хёнджун сильно удивился, так как привык, что волшебные пендели в их компании получал только Ючон. Ну, подумаешь, погладил друга по руке, задев нечаянно пальцами попу, тоже, блин, неженка мнительная. Драться-то сразу зачем?
Опять Дже Сок:
— На Кипре. После прибытия Отелло.
<p align="center" style="margin: 0px;">
Дездемона-Джеджун:</p>
<p align="center" style="margin: 0px;">
«Отелло, милый!»</p>
И тут же сплюнул в сторону — какой позор!
<p align="center" style="margin: 0px;">
Дездемона-Джеджун:</p>
<p align="center" style="margin: 0px;">
«О, дай нам, боже,
Чтобы с годами счастье и любовь
Умножились!»</p>
И в сторону: «А ты, козёл, издохни».
<p align="center" style="margin: 0px;">
Отелло-Юнхо:</p>
<p align="center" style="margin: 0px;">
«Аминь, благое небо!
Нет слов, чтоб выразить такое счастье!
Ему и меры нет. Вот так и так».</p>
Юнхо старательно делал вид, что целует Дездемону в щёки, чмокая рядом то с одним ухом Кима, то с другим, от чего тот подумал, что оглохнет — настолько звонко это получалось.
<p align="center" style="margin: 0px;">
«Пусть губ любовный спор навек заменит
Для нас вражду сердец!»</p>
Чон чуть наклонился — по сценарию в этот момент Отелло целовал жену в губы. Дже показал тому сначала фигу, затем — кулак, на что «Отелло» ухмыльнулся и чмокнул губами в воздухе, глядя прямо в глаза «возлюбленной». Оба были красными, ибо обстановка всё больше накалялась, Джеджун только и успел подумать, что же будет на спектакле…
<p align="center" style="margin: 0px;">
Кассио-Хёнджун:</p>
<p align="center" style="margin: 0px;">
«В добрый час, синьора!
Я вольность разрешу себе. С терпеньем
Ее снесите, милый Яго. Что ж
Воспитанность мне позволяет это».</p>
Хёнджун поцеловал Джунсу. Это был целомудренный поцелуй в щёку, обычное касание губ, но Су так покраснел, смущаясь, что все удивились такой реакции. А у Джунсу опять заблестели слёзы в глазах. Он просто лишился дара речи. И как его ни тормошили, ни слова выдавить из «Эмилии» не смогли.
— Так, Ючон, читай за Эмилию.
— Ну, почему опять я?! — возмущённо запричитал тот. — Учитель, Вы смерти моей хотите?
— Да, ладно, Пак, о чём ты говоришь? Скорее, ты своей болтовнёй нас всех тут укатаешь. А читать ты будешь, потому что реплики твоего персонажа практически закончились.
— Так у Джунхо они закончились ещё раньше!
— Я сказал, читай! — рявкнул мистер Ю, нервы начинали сдавать, он уже не раз проклял тот день, когда ему доверили руководство этим сумасшедшим классом.
Ючон, надувшись, начал читать.
Кое-как закончили. Учитель обрадовал ребят, что завтра, после уроков они могут сразу идти домой, учить свои роли, так как он будет заниматься с остальными: сколачивать декорации, посмотрит, что придумали с массовкой и так далее. Мальчишки были рады подобной передышке, и отдохнуть друг от друга не мешало бы.
Как только вышли из зала, Юнхо за спиной услышал окрик:
— Эй, Чон, мы не договорили.
Юнхо развернулся на месте, посмотрел на Кима:
— Что, детка, хочешь, чтобы я домой тебя проводил? — ухмыльнулся шатен.
Шим, находящийся рядом, заржал — как он соскучился по их перепалкам, как ненавидел этого Кима. И, если бы кто-то спросил, в чём причина этой самой ненависти, Мин не смог бы ответить, просто раздражал его красавчик, одним своим существованием раздражал.
— Послушай, дебил, ещё раз назовёшь меня деткой — ты труп.
— Хорошо, а ты ещё раз назовёшь меня дебилом — пожалеешь, увидишь, что на самом деле представляют собой дебилы, я тебе показательное выступление устрою. А теперь, если всё ещё не передумал по поводу разборок, пойдём в спортзал — нечего зевак собирать, они и так поржать над нами на спектакле успеют. Мин, — позвал он друга по имени, — иди домой, не жди меня. Я сказал — домой! Это не цирк! — рявкнул он, заметив, что тот собрался что-то возразить, но после такой реакции старшего Шима как ветром сдуло.
Ким решил, что Чон всё-таки прав, поэтому молча последовал за ним, сделав знак Ючону и Хёнджуну уходить без него.
Джеджун и сам понимал, что перестаёт рядом с этой грудой мышц контролировать себя — так и хочется стереть с его лица эту ухмылку. Дже тоже был в меру накачан. Широкие плечи, бицепсы, пресс в шесть кубиков, узкие бёдра — всё это сочеталось с хорошеньким личиком и очень светлой кожей. Поэтому со всей уверенностью можно было сказать, что брюнет представлял собой несколько более изящную копию мраморной статуи Давида Микеланджело. У Юнхо же была совсем иная красота, фигурой он больше походил на Аполлона Бельведерского, правда, не высеченного из мрамора, а вылитого из бронзы. Все мышцы были литые, не выделяясь особо. По манере поведения оба парня были схожи с хищниками. Ким ассоциировался с большой грациозной кошкой, пантерой, что двигалась мягко, лениво потягиваясь при каждом движении, но стоило её разозлить — мгновенное движение, и противник располосован. Чон же, напротив, напоминал ротвейлера, что дружелюбен до поры до времени, поэтому шутить с ним не стоит. И вот теперь они сошлись…
Юнхо понимал, что дразнить парня не стоит, ведь они долгой перепалки не выдержат, обязательно перейдут к рукоприкладству, а этого категорически делать было нельзя — на кону стояло исключение из школы, причём обоих. Но он ничего не мог с собой поделать, его тянуло к этому загадочному бешеному мальчишке, просто раздражало его равнодушие. Если бы не конфликт между ними, начавшийся с самого первого дня, казалось, лучшего друга и пожелать нельзя было бы. С Кимом точно не заскучаешь. Не зря ж Ючон — главный балагур в классе — просто тенью за ним следует всюду, да и Хёнджун, не смотря на кажущуюся нелюдимость и серьёзность, тоже всегда рядом. Это не мешает им подтрунивать над другом, чем приводят порой того в смущение, и каким милым кажется в такие моменты Джеджун. Определённо, он обладает какой-то магнетической силой, к нему тянет, хочется смотреть, не отрываясь. Наслаждаться минутами, когда румянец, независимо от того, чем он вызван, гневом или смущением, покрывает нежную кожу щёк, что кажется бархатистой, без изъяна. Вот и сейчас, как и в первый день, Чон уставился на влажные губы соперника. Ким, заметив, куда направлен взгляд недруга, начал сильнее закипать, руки сами собой сложились в кулаки, и он молча ударил Юнхо в солнечное сплетение.