Учебный день прошёл очень даже спокойно, что уже настораживало. Даже Ючон ничего не натворил — видать, сказалось волнение. И если актёры, исполняющие мужские роли, ещё как-то могли смириться с необходимостью два дня подряд облачаться в ненавистные сценические костюмы, а некоторые даже находили определённую прелесть в этом, то Джеджун и Ючон просто негодовали по данному поводу. Но кто услышит голос вопиющего в толпе, которая только и ждёт момента, чтобы крикнуть азартное, но жестокое: «Ату!»
Приунывшие мальчишки направлялись в актовый зал как на эшафот.
В зале под гримёрную выделили угол и отгородили его ширмой. Едва парни вошли в помещение, увидели декорацию к первой сцене. Хёнджун даже присвистнул от удивления.
— Ни фига себе! — восхищённо воскликнул он.
Его товарищи только и могли, что согласно кивнуть. Поражены были все присутствующие. Ибо нарисовано было действительно правдоподобно. И только Джунхо сохранял спокойствие. Он знал, сколько труда вложил его братишка в этот проект. Сколько эскизов он набросал на стандартных альбомных листах, прежде чем решиться воплотить все идеи на большом полотне. А Дже Сок улыбался, видя, насколько поразила картина учеников, он был доволен собой, ведь именно ему принадлежала идея привлечь потерявшего голос Кима к подготовке декораций. А мальчишки, весёлой гурьбой поднявшись на сцену, принялись разглядывать картины к остальным сценам. То и дело раздавались восхищённые возгласы. Джунсу стоял в сторонке, мило краснея. Он был жутко доволен тем, что его работу так высоко оценили. Даже учитель накануне искренне похвалил его. Тут вся эта вопящая куча-мала кинулась обнимать художника. Тот был смущён таким вниманием к своей скромной персоне. Вот кто-то крикнул: «Качать его!» — и Джунсу почувствовал, что кто-то уже ухватился за его руки. Он изо всех сил пытался сопротивляться, но что он мог против толпы заведённых фанатов своего творчества… Спас положение Ю Дже Сок:
— Так, шалопаи, прекратили! Нечего время тянуть. Первыми на грим идут Яго, Брабанцио и Отелло с Дездемоной, — распорядился учитель.
Воцарилась мертвая тишина, все мгновенно забыли о художнике. Исполнители названных ролей прошли за ширму, где их ждала довольно хорошенькая девушка. Она внимательно осмотрела парней и первым усадила в кресло Чанмина, так как на него времени должно было уйти меньше всего. Руки гримёра мелькали с такой скоростью, что невозможно было уследить за всеми манипуляциями. Всего пять минут — и вот солдат и знаменосец с загорелым обветренным лицом смотрит на окружающих, недостойных его внимания людишек-обывателей, прищурив свои стального цвета глаза, чуть нахмурив густые брови. Итук, Джеджун и Юнхо просто онемели от разительной перемены, что на их глазах произошла с мелким. Сейчас перед ними стоял суровый мужчина возрастом «немного за двадцать пять». Осталось только облачиться в костюм. Стоило только первому персонажу показаться из-за ширмы, по залу пронеслось дружно произнесённое: «О!».
Тут не умеющий долго унывать Ючон прошептал на ухо Дежджуну:
— Представляешь, как мы будем смотреться?
— Уже представил, — хмуро ответил тот.
— Да, но хуже всего придётся Чону — его же всего гуталином перемажут, — хохотнул Пак.
— Ну, допустим, не гуталином, а гримом, — поправил друга Ким. — И я не думаю, что ему будет хуже, чем нам, ведь он всё же мужика играть будет.
— Ха, профессор, да какая разница чем, главное — результат. Ты только подумай: чёрная моська, одни зубы блестят да белки глаз, ещё парик из каракуля — загляденье.
— Угу, а мы в платьях и с разукрашенными как у кукол рожами будем смотреться вполне адекватно, ты так считаешь?! — возмутился Дже, после чего Ючон немного приуныл, но ненадолго.
— А давай мы своих «мужей», так сказать, возбудим и не дадим? — азартно загорелись его глаза.
— Ты в своём уме? О чём ты вообще говоришь? Над нами и так все ржать будут, ты ещё большего позора хочешь?
— А чего, мне его идея нравится, — ухмыльнувшись, вставил свои пять копеек Хёнджун, что молча наблюдал за перепалкой товарищей. — И я к тому же буду рядом — так что помогу расправиться с особо языкастыми и «рукастыми», если таковые обнаружатся.
— Придурки, — тяжело вздохнув, констатировал Джеджун.
Тут закончили гримировать Итука, и после переодевания из-за ширмы вышел дородный сорокалетний мужчина. Весь зал снова ахнул в предвкушении, как же будут выглядеть главные герои.
Настала очередь Юнхо. Действительно, выглядел он весьма претенциозно, почти так, как описывал Ючон, разве что кудряшки на парике были немного крупнее, нежели у каракульчи.
— Ну что, негра старая*, проверим твою воздушную подушку под черепушкой? ** — тут же скаламбурил Пак, стукнув Чона по темечку ладошкой. Тот, оскалившись, попытался дать пинка наглецу, но, не успев этого сделать ввиду особой прыгучести последнего, только произнёс с некоторой издёвкой:
— Девочки, теперь ваша очередь, прошу, — с шутовским поклоном он указал рукой на кресло в «гримёрке».
Убив его взглядом, Джеджун, тяжко вздохнув, уселся в ожидании. Девушка долго не колдовала. Немного подвела и без того красивые, выразительные глаза, мазанула туши на ресницы, чуть-чуть румян на ставшие уже пунцовыми от смущения щёки, отчего казалось, что румяна, напротив, осветляют их. Ещё добавила розового блеска на губы, парик из длинных светло-русых волос, забранных в витиеватую прическу и украшенных россыпью искусственных камней и жемчуга, искусно вплетённых в золотистую сетку, голубые линзы — и четырнадцатилетняя*** жена мавра готова. Едва Джеджун отвернулся от зеркала, друзья дружно присвистнули. Перед ними стояло само воплощение юношеской мечты. Девушка реально выглядела на все сто, разве что нервно подёргивающийся кадык выдавал настоящую сущность актёра. Дружно надели платье, попутно облапав, чтобы окончательно убедиться, что чудо, стоящее перед ними — их друг, затянули шнуровку и вытолкнули из-за ширмы. В зале воцарилась тишина, её нарушил один-единственный возглас:
— Ёпамама…
Кем это было сказано, Дже не понял, но, подняв глаза, увидел, сколько взоров обращено на него. Жутко захотелось спрятаться. Но, определив, сколько парней смотрят на данный момент на него с восхищением и неприкрытым вожделением, Дже вновь начал закипать. Однако, решил, что надо привыкать, ибо завтра будет хуже. Ведь сегодня на него смотрело от силы пятнадцать человек, а завтра… завтра здесь будет полон зал школьников, учителей и родителей, не считая представителей комиссии. Поэтому, взяв себя в руки, Джеджун с вызовом посмотрел на всех, через силу улыбнулся, стараясь сделать это как можно обаятельнее, и присел в реверансе, вызвав тем самым аплодисменты и одобрительный свист. Оглянувшись назад, он увидел две довольные мордашки, выглядывающие из-за ширмы, что улыбались ему, поддерживая, а Ючон ещё и поднял большой палец, одобряя действия друга. Воодушевлённый дружеской поддержкой и провокационным подмигиванием Пака, косившего в сторону Отелло, стоявшего, как, впрочем, и большинство в зале, с открытым ртом, Джеджун подошёл к муженьку и «подобрал» ладошкой его челюсть со словами: