— Зачем ты сюда меня привёл? — спросила Стефани, ведь после того дня, ни она, и как знала она сама, ни Пеннивайз не возвращались в его логово.
— Я хочу тебе кое-что показать. — улыбнулся клоун, и повернулся спиной, чтобы та на него налезла. Удобно усаживаясь на спину, он ловко и крепко обхватил её, чтобы она не упала, и даже нарастил себе дополнительные руки, чтобы крепче удержать. И когда он стал спускаться вниз, по стене, он понял что не зря подключил вторую пару рук, которую держали девушку за спину.
Спустившись вниз, он не опускал её вниз, пошёл по воде, как Иисус, и так до своей горы одежды. Там было темно, как и в любом другом, не освещённом, водопроводном, подземном месте. В мгновение ока, зажглось много лампочек, которые были прикреплены к стене, и увешаны спиралью вверх. Они неплохо освещали помещение, и это выглядело красиво, достаточно, чтобы Стефани ахнула в удивлении. Стало даже уютно здесь, из-за мягкого, как цвета глаз клоуна, янтарного света. После чего, её привлекло внимание комната, в которой тоже загорелась лампочка. Эта комната была посреди горы одежды. Когда она тут была, ни комнаты, ни лампочек тут не видела.
— Наверно потому что лампочек тут и не было. А вот комната была здесь уже очень долго. — сказал Пеннивайз, крепче схватил Стефани, и высокого прыгнул, оттолкнувшись от воды, приземляясь прямо в комнате. Опуская её, Стефани безотрывно разглядывала рисунки Пеннивайза. Уж что-что, но не рисунки, а написанные им портреты маленькой Стефани, с мрачным уклоном. Но девушка не обращала на это внимание, а лишь рассматривала эти, уже пожелтевшие от старости и сгнившие от влажности помещения, картины.
— Это… Ты нарисовал? Когда я была маленькая… Точно же… — Стефани улыбалась этой приятной ностальгии. — Я была такой хорошенькой, да? — спросила она, и повернулась к клоуну, но того не было на месте. — Пенни? — спросила она, и стала искать его глазами, и когда посмотрела на выход этой комнаты, где должен быть вид сверху на помещение, на неё смотрело большое количество чёрных глаз.
Большое существо, что стояло перед ней, тихо стрекотало, словно это было её дыхание, своими большими хелицерами. А наконечники острых педипальп, упирались об срез комнаты, словно удерживали комнату от падения. Паук держался на своих чёрных, мохнатых ходильных лапках, а черное брюшко то и дело, опускалось и поднималось, словно это было действительно дыхание.
Девушка ближе подошла к глазам, слегка приоткрыв рот.
— И вновь белый шум. — прострекотало что-то само существо, но ясными словами, клоунским голосом, прозвучало у неё в голове. — Наверно, думаешь, как же я страшен?
— Ваши глаза прекрасны, мистер Пеннивайз. — сказала Стефани, и им обоим показалось, что голос, произнёсший это, принадлежал маленькой Стефани. — Ты прекрасен, Пенни.
— Ты думаешь? Хах… Может это и так? — спросил он себя, и его педипальп передвинулся немного вперед. — Не хочешь оседлать меня вновь? — спросил голос, и тут же засмеялся. Стефани увидела, как хелицеры застрекотали громче, как бы от смеха.
— Скорее всего, тут уже оседлать тебя не смогу. — неловко улыбнулась Стефани, и Пеннивайз пуще прежнего засмеялся. Девушка отважилась ступить по педипальпе, и продвинуться к головогруди. Там, она села на середине, прижав к себе ноги. Ей было тут мякго и тепло. Она ощущала под собой необъяснимо, приятную вибрацию, будто бы, это было мурчание кошки или схожее с этим.
— Удобно? Я просто хотел показать тебе это тело… — сказал голос клоуна, и нижний стрекот придал вибрации больше. Паук потопал вокруг своей горы, свободно передвигаясь лапами.
— Когда ты трансформировался на половину, ты был не такой большой. Вырос? — спросила Стефани, и усмехнулась.
— Ага, вон как вымахал. Как школьник! — они вместе посмеялись и успокоились. Стефани не смогла удержаться прилечь на это мягкое место, которое вибрировало как мурчание, и грело как обогреватель. Даже запах остался тот же, клоунский, сахарной ваты.
— Пенни… Ты ведь не просто так меня сюда привёл, да? — спросила она. Нет, он не слышал её мыслей, так как вновь их заполонил белый шум.
— С чего ты так решила? — спросил голос, и девушка удобнее улеглась на его паучьем теле.
— Я заметила, как ты стал засыпать, когда заснуть не могла я… — паук остановился, как и вибрация на его теле, как и стрекот. — Пенни, ведь ты никогда не спишь. Только в определённый период времени. — голос молчал, как и сам паук, и Стефани показалось, что она осталась сейчас одна. Не было никакого голоса, лишь её бред, а паук, просто аттракцион. — Ты же притворялся, что спал, да? Э-это-это не может, что спячка, так ведь? Я просто ошибочно подумала об этом! Хах, ой, какой же бред я несу, правда? — Стефани нервно посмеялась, но потом сглотнула слюну. — Пенни, скажи ведь, что я не права. — убеждала она себя, но слёзы с её глаз стали сами по себе катиться, она старательно и быстро смахивала с себя их. — Пенни, что будем делать завтра? Почему ты молчишь? Хочешь есть? А, я придумала, давай я с тобой схожу на охоту?! Давай? Я согласна!
— Стеф…
— Да-да, это хорошая идея, просто хорошая идея!
— Стефани, ты права…
— Не говори глупостей, хватит прикалываться. Это стало не смешно. — по её лицу стали течь слёзы, она старательнее их вытирала, но поток уже не прекратить. Она всхлипывала, и матала головой в отрицании.
— Милая, успокойся. — нежно проговорил голос, и тело паука опустилось на пол, притрагиваясь брюхом холодной воды. — Давай, может холодная вода успокоит тебя, да и… Тебе пора спускаться. — Стефани, продолжая плакать, спустилась, плюхнувшись в воду ногами, и посмотрела на паука, который поворачивался к ней. Его мордашка оказалась рядом с ней, и большое количество тёмных глаз, не моргая, смотрели только на неё. — Милая…
— Забери меня с собой! Как получилось так, что ты отправляешься в спячку?! Почему ты не сказал раньше, или ты ощутил это раньше?! — она всхлипнула, и заплакала сильнее, уже не вмочь выдавить слово, но после недолгих стараний, смогла вернуть самообладание. — Ты же-ты же сказал, что можешь не ложиться в спячку годами! Ты соврал?! Ты соврал мне, да?!
— Стефани… Из-за попытки убить меня, я слишком ослаб. Я бы набрался сил, если бы мог поедать детей, но потому, что я уважаю тебя и твои взгляды на жизнь, я поедал лишь мусор среди людей. Они были для меня не слишком… Питательны…
— Но! Но ведь мои чувства! Ты же… Ты же сказал, что мои эмоции тебя хорошо кормят! И…
— Этого недостаточно. Я бы смог бодрствовать больше, если бы не попытка убить меня. Я говорю тебе честно, это, действительно, слишком ослабло меня. Если бы не было тебя, я бы прямо там и уснул. Лишь твои чувства мне дали продержаться до сегодня, спасибо… — один из его хелицер приблизился к заплаканному лицу Стефани, и сумел нежно прикоснутся к её щеке, чтобы смахнуть льющееся слезу. Она всхлипнула, но молчала. — Спасибо тебе, Стефани. Ты подарила мне дни, чувства, эмоции, которые я не испытывал большое количество миллиардов лет. Спасибо, моя милая Стефани.
— Я могу что-то сделать? Я могу отсрочить твою спячку… — она с надеждой посмотрела в его глаза. — Пожалуйста… — прошептала она, а слёзы всё никак не прекращали идти из опухших, красных глаз. Она сцепила свои пальцы в замок, словно молилась, ему, вселенной, Богу, кому-нибудь, кто сможет их спасти. В ответ, пахучее тело, словно являлось головой, отрицательно помотала в стороны.
— К сожалению, милая, ты ничего не сможешь сделать. Даже если накормишь меня собой, то я всё ровно засну. И не думай, что это хорошая идея. Я не смогу тебя убить. Только не сейчас. — скорбно сказал голос в её голове, а паук тихо стрекотал.
— Пенни, ты сказал, что всё закончится, когда я всё вспомню, разве нет? Разве ты не хотел съесть меня?! — с надеждой воскликнула она, и всхлипнула.
— Возможно, я говорил о твоём страхе ко мне. Может, о начале твоей любви? Может, о кончине твоего одиночества. Мы оба знали, что это произойдёт, и нам, так и никак иначе, придётся расстаться на долгий срок. — паук переступил своими ножками, и повернулся брюхом к Стефани. Ступая лапами по стене, он стал поднимается наверх.
— Неужели! Это случится сегодня?! Сегодня последний день?! — крикнула Стефани, наблюдая, как из паутинной бородавки появилась серебряная нить, которая приклеилась к стене. Паук, даже не смотря на свои большие размеры, ловко прыгнул на другую сторону стены и прикрепил туда клейкую нить.
— Да… К сожалению, это сегодня. — сказал голос, и Стефани наблюдала, как его нити слепили паутину. Паук пошёл на середину, и стал мотать нить вокруг себя, заматывая себя в кокон. — Моих сил хватает только сделать себе кокон. Я даже облик держать не могу…
— Нет! Пожалуйста, не говори этого… Я же… Как же я без тебя? — спросила Стефани, глядя, как её любимый, чёрный паучок, заматывается всё больше и больше в кокон, как в какое-то одеяло.
— Может… Тебе стоит уехать? Тогда ты забудешь всё. Ты забудешь меня, как это случилось с тобой маленькой… Скорее всего случится… — прошептал он. — Ты же помнишь, как отсюда уйти, милая? Мне так жаль, что я тебя оставляю, и даже не смогу проводить до дома… — он вновь услышал плачь снизу себя. Он слышал, как отражается её всхлипы, и старания не разрыдаться в голос, со стен. — Теперь я жалею, что не простой человек. Я бы остался с тобой. Навсегда. До старости. До смерти. Мы бы имели детей. Воспитали их… Вкусных детей… — его голос становился всё тише, и тише.
— Пенни… — прошептала Стефани, но клоун сумел услышать голос.
— Да?
— Спокойной… Ночи… Спи сладко…
— Я никогда не забуду к тебе мою любовь, милая Стефани. Я никогда не забуду твоего прекрасного лица, твоих внеземных глаз. Твоего… Шрама на боку. Прости за него… Я люблю тебя… Я… Так… Люблю… Тебя… Милая… Стеф… — и на этих словах, его голос затих.
— Пенни? — спросила она, и посмотрела на, уже, окаменевший кокон. — Пенни?! Пенни, я люблю тебя! — крикнула она. — Пеннивайз! Мистер Пеннивайз! А-А-А-А-А!!! — она не смогла выдержать этого сильного груза на грудь, и она упала на воду, и стала кричать, навзрыд плакать, и эта боль. Боль быть вновь одинокой. Боль быть вновь оставленной. Быть вновь брошенной. Вновь грустной. Вновь с бессонницей. Вновь. Одна. Одна. Одна. Одна. Одна.
Пенни… Спокойной… Ночи… Спи сладко…
Комментарий к Глава 2. Часть 8. Я не могу! Это слишком грустно!! Зачем?! Зачем я пишу столь болезненное!? (╥_╥) Скорее, на это повлияла моя ситуация в моей жизни... Ах, как же больно... Возьму маленький перерывчик, а вы, не разбегайтесь далеко. Спасибо, за понимание.