— Простите девушка, но мы не можем ничего поделать. Она лишь отстрачивала собственную жизнь до сегодняшнего дня. Мне очень жаль. Но… — пожилой мужчина положил свою тяжёлую ладонь на её плечо. — Она сделала для нашего города, так и для нас всех, очень много хорошего. Я думаю, что её жизнь была счастливой. — под маской, мужчина улыбнулся, но от его слов, Розали разрыдалась, с отрицанием вертя головой.
— Да она лишь… Она лишь жила как раз для сегодняшнего дня… Не может быть, что сегодня… — Розали упала на пол, и закрыла лицо руками. Последовали всхлипы.
— Мне очень жаль. — доктор опустился за ней, и сидя на корточках, погладил её спину. — Иногда, смерть приходит к нам мгновенно, или как в этом случае, медленно шагает в нашу сторону. Для всего живого… Приходит смерть.
— С-сколько… Осталось? — Розали убрала руки от лица, и подняла опухшие глаза на доктора.
— В лучшем случае, она сможет дожить до завтра.
— Бабушка Стефани, моя мама плачет, почему? — спросила маленькая девочка Лили, так сильно похожая на своих родителей. Она выглядывала из палаты, в специальное окошко в двери, смотря как Розали сидела на полу, закрывая своё лицо, а доктор её успокаивал.
— Потому что я скоро уйду. — прошептала Стефани, и устало улыбнулась.
— А далеко? — Лили обернулась, и грустный взгляд пал на зелёные, уже потемневшие глаза. — На небеса?
— Да… На небеса… — прохрипела Стефани и улыбнулась такому чистому ребёнку. У неё не было особо мыслей, она ни о чём не жалела, лишь только одно желание крутилось вокруг её больного тела: «Пеннивайз. Увидеть его ещё раз. Ещё раз». — Дорогая, иди к маме, успокой, а потом, приходите сюда.
— Ладно. — грустно сказала Лили, и девочка вышла из палаты, закрыла дверь, и невзначай, словно на прощание, глянула в окошко двери.
— Глупый вопрос, конечно. Но… Если бы был кто-то, кто мог исцелить её болезнь, он бы смог её спасти? — спросила Розали, вновь подняв глаза на доктора. Пожилой человек, проработавший в медицинской сфере, не раз слышал подобные вопросы от отчаявшихся, и чтобы успокоить, положительно на это отвечал. Но только не при этой болезни.
— Даже если бы был, он не смог омолодить её. Исчезнет это болезнь, найдётся новая. К сожалению, это так. — искренне ответил он, и встал на ноги. — Вам лучше бы побыть с ней. Мне надо идти к другим пациентам, хорошо?
— Ладно… — ответила Розали, поднимаясь на ноги. К ней подошла Лили с изумлёнными глазами, и дёрнула мать за руку.
— Мама, там дядя забрал бабушку! Он просто поднял её и вылетел в окно! Мама, но мы ведь на 10-м этаже! — прокричала Лили громко, и даже этим заставила доктора замереть, и других пациентов, из соседних палат выглянуть. Розали сорвалась с места, и посмотрела в палату. За ней, туда заглянул и доктор, и даже любопытные пациенты. Белая кровать Стефани пустовала. Окно было настежь открыто.
— Господи! — воскликнул в изумлении доктор и убежал куда-то по коридору. А Розали широко улыбнулась и по её щекам пошли слёзы.
Кровавая луна, так же известный в этом городе «Кровавый принц», на ночном небе плавала вместе со звёздами. Точнее, не на небе, а в отражении зеркального озера. А те были не звёзды, а ярко-горящие пузиком, светлячки. Их было тут больше тысячи, и они умиротворенно пролетали мимо голубых глаз, отражаясь вних, как «мёртвый огонёк».
Пеннивайз, в своём клоунском обличии, держал в руках весло, и изредка опускал её в воду, чтобы оттолкнуться и плыть на деревянной лодке. Напротив сидела Стефани, и её зелёные глаза то и дело вглядывались в лицо клоуна, и светились от радости. Но со временем, из них пошли слёзы сожаления.
— Не лей слёзы, милая моя… — прошептал Пеннивайз, и вновь повёл веслом по воде. Стефани улыбнулась, и рукавом больничной пижамы, которая имела большую схожесть с её пижамой с единорогами в детстве. Конечно, эта одежда не имела этих лошадей, но вот цветом не отличалась.
— Я так рада увидеть тебя вновь, мистер Пеннивайз. — она мило улыбнулась ему.
— Прости ты так долго ждала меня. — лицо клоуна в грусти нахмурились, но Стефани отрицательно помотала головой.
— Я ждала тебя, и дождалась. Я очень рада, и о большем желать не хочу.
— Как ты жила всё это время? — обратился осторожно демон, но он вновь получил отрицательное мотание головой.
— Я люблю тебя, Пенни… Я так много хочу сделать с тобой, но я не могу. Тем не менее, скажу тебе всё то, что хотела сказать. Но… — Стефани замолчала, и потянулась к затылку. После чего, она сжала золотую цепь, внизу которой весел ключ. — Я знаю, что ты нашёл. Я знаю, что ты бы не открыл. Сделай это. — она протянула ему ключик. Пеннивайз взял её, а потом, из груди клоунского костюма, достал ежедневник. Открывая его, проворачивая ключиком, он полистал страницы. — Там всё, что я хотела бы сделать с тобой. Там всё, что мы бы могли сделать. Там всё, что мы успели сделать. Так же, там описан каждый, мною прожитый год, исключительно важные моменты, с которыми я бы хотела с тобой поделиться. И ты можешь открывать этот ежедневник, когда… — она замолчала и прокашлялась, — Когда тебе станет меня не хватать. Конечно… — она вновь прокашлялась, и это был тяжёлый кашель, — Конечно, ежедневник не сможет долго прожить, без должной заботы. — она замолчала, и покашляла, только на этот раз, она не смогла говорить дальше.
— Я позабочусь о нём, моя милая Стефани… — грустно проговорил клоун, и заметил, как Стефани начала падать назад. Спохватившись, он успел поймать её, и уложить на низ лодки. Её глаза, цвета малахита, глядели в ядовитый-янтарь.
— Ваши глаза прекрасны, мистер Пеннивайз… — прохрипела она, и клоун чувствовал, как же близка смерть. Смерть— отныне стало это слово для клоуна-людоеда страшным. Его лицо опустилось к ней, и он коснулся губами её губ. Это было тёплое прикосновение, как к чему-то остывающему, но далось оно так тяжело. Глаза Стефани стали матовыми. Блеск её глаз исчез, как и само естественное сияние в них. И когда клоун отстранился от неё, её тело сделало последний выдох. Теперь мёртвое тело Стефани, лежали у него в руках.
Оно — монстр во тьме, похититель детей, оборотень-демон-людоед, убийца, а ещё воображаемый друг, опасный напарник, ужасный собеседник, никакущий комик, заботливый родитель, ярый любовник и ревнивец, частичка одинокой души, второй осколок сердца, спаситель и освободитель. Только что, он потерял все титулы, как только её тело произвело последний выдох.
С глаз клоуна полетели слёзы вверх, и он прижал своё лицо к её щеке.
— Так мало… Времени мы провели… — прошептал он ей в ухо. — Мы проведём так много времени во снах… Ты будешь летать со мной внизу, моя милая Стефани… Это место… Будет лишь твоим…
— Уже год прошёл. Где он? — спросил Дик, сжимая бутыль пива в руках.
— А мне по чём знать? — удивился Люк, и отпивая из своей бутылки пиво, глянул на Наташу. Та ревела как маленький ребенок.
— Почему вы снова солнышку вспомнили, а?! Кто просил? Кто?! — крикнула она на них, но потом залила в себя пиво, и продолжила апатично всматриваться в огонь камина.
— Потише, Лили спит уже. — прошептала Розали, выходя из комнаты, в которой только недавно вставили новую дверь. Она подсела к ним на диван и отпила из бутылки пива.
— А ты что думаешь? — спросил Дик, и все глянули на неё. — Оно…
— Я думаю, он с ней. И на этот раз, навсегда… — грустно проговорила она, и Дик поднял бутылку.
— Пусть спит крепко со Стефани на дне этого прекрасного озера. — проговорил он тост, и все стукнулись бутылками.
— Не боитесь, что его и её найдут? — спросил Люк, и Наташа отрицательно покачала головой.
— Не-е-е-е, озеро глубокое, и там ничего не видно. Пускай и зеркально чистое, дно не прослеживается. По каким-то причинам, туда даже не опуститься! Солнышко умное, ни за что не посмеет приблизиться к ним! — ответила девушка, и улыбнулась.
— Такая крепкая любовь. Эх… Не таким хотелось способом победить Оно, и всё же, поздравляю с победой. — сказал Люк, и вновь все стукнулись бутылками.
И всё закончилось на выдохе
Комментарий к Глава 3. Часть 4. Всё началось на вдохе... Ну что же, читатели мои, вот и пришёл конец фика. Я думаю, вам понравился, как и сам конец, так и сама история. Спасибо, что читали меня, и делитесь впечатлениями в комментах)
====== Глава 0. Часть “Ежедневник” ======
Ежедневник
Год 1: Странно писать это в ежедневник, если это, в прямом смысле, будет ежегодник, хах… Да, прошёл целый год с тех пор как ты уснул. Я стараюсь не заходить к тебе каждый день, чтобы меня никто из посторонних не поймал. Я бы не хотела принести тебе неприятности… Я ужасно скучаю по тебе, и сначала, представить не могла, как без тебя жить. И спустя несколько месяцев, я совсем не заметила, как перестала общаться с Майком или с Розали. Они слишком беспокоились и приехали ко мне, таким образом узнав о твоей спячки… Ну, не будем о грустном, да? Я поняла, что мир продолжал жить и без тебя. Ничего толком не изменилось. Так странно наблюдать за тем, что всё идёт, продолжается, и хоть тебя нет, всё остальное есть. Найдутся ли у меня силы жить дальше? Как все? Тем не менее, я нашла работу, и спасибо ей, хоть как-то отвлеклась.
Год 3: Здравствуй! В прошлом году мне было страшно брать ежедневник, и я даже не могла заставить себя спуститься к тебе… Мне было невыносимо понимать, что тебя не будет ещё столько лет! Я не смогу выжить без тебя ещё 24 года! Эти 3 года я жила как в тумане, мне казалось, я совсем не живу. Марионетка, неживая кукла, мертвец, ходящий в ночи, рыскающий тебя повсюду, и не находя нигде! Страшно… Мне страшно без тебя… Я чувствую себя брошенной, бесчувственной, отстранённой, и всё же… Совсем недавно я смогла завести подругу на работе. Она планирует уехать в Нью-Йорк, как только сможет, и я подумываю, что мне тоже стоит так сделать. Послушаться твоего совета. Я потеряна. Словно, я потеряла себя. Часть себя. Она уснула вместе с тобой…
Год 4: Привет, я тебя давно не видела! Перечитала предыдущие надписи, и за них немного стыдно. Хе-хе… Не хочу быть в твоих глазах слабой. Я решилась оставить пока чувства и настроится на работу! Директор обещал выписать премию, и если что, отправит работать на большую компанию, и знаешь куда?! Да! В Нью-Йорк! Мне, видно, придется оставить тебя на некоторое время, но я обещаю, я приеду к тебе вновь! Недавно видела тех детей: Натали, Дика и Люка! Ты помнишь их? Ну, конечно помнишь… Она так вымахали и стали красавцами и красавицей! Я просто поражена и обескуражена… Только, они тебя напомнили, и стало грустно… Они планируют уехать отсюда и забыть всё, что здесь происходило. Что же до меня… Хочу ли я того же?