На материке в поле зрения ассирийцев находилась только Фригия, расположенная западнее Табала и Киликии. Хотя муски (так ассирийцы называли фригийцев), по-видимому, переправились через Боспор, взоры их всегда были обращены на Восток. Уже в XII в. до н. э. двадцать тысяч мусков, возглавляемые пятью царями, появились в Северной Сирии и хозяйничали там, по словам Тиглатпаласара I (1130–1074 гг. до н. э.), в течение пятидесяти лет. Тиглатпаласар разгромил их и взял в плен шесть тысяч человек. Что касается приведенных цифр, то тут на ассирийцев нельзя особенно полагаться, но вот в существовании пяти царей (то есть пяти племенных союзов) не приходится сомневаться. В последующее время муски бесследно исчезают отсюда, как и все прочие кочевые народы.
У фригийцев династию Гордия сменяет династия Миты (по-гречески Мидаса). Роль Миты не совсем нам понятна не только из-за скудости сведений о нем, но и из-за их недостоверности. Он приложил руку к падению хеттского Кархемыша, которое произошло весьма неожиданно и вопреки всем предположениям. Мита отвоевывает у соседней Киликии и своего союзника — государства Аварикку несколько городов, которые у него потом отбирают ассирийцы и возвращают Киликии. Хотя Мита и состоял в союзе против Ашшура с тогдашним царем Урарту Русой, он выдает ассирийцам урартского посла, направлявшегося в Аварикку и случайно попавшего ему в руки. Сейчас нам очень трудно понять смысл этой постоянной двойной игры Миты.
Впрочем, нас не заинтересовал бы его характер, если бы Мита не стал персонажем греческого мифа. Грекам он, вероятно, тоже не пришелся по вкусу; их сообщения о нем носят весьма недоброжелательный характер. Согласно мифу, во время состязания Аполлона и Марсия в игре на лире и флейте Мидас был на стороне последнего, за что Аполлон наградил его ослиными ушами. Фригийская флейта казалась грекам столь же странной, как и фригийский культ Кибелы в Пессинунте. Кибела — это, видимо, хеттская богиня Купапа, а Марсий, возможно, Марасантий — хеттское название Галиса. Если принять это предположение, то фригийцы (что и не должно нас удивлять) полностью опираются в своих легендах на хеттов. Но, по существу, они имеют с ними мало общего: хеттам, например, были совершенно чужды оргии. Правитель мусков Мита, правда, собирался восстановить Хеттскую империю в ее старых границах. При этом он в качестве важного атрибута вернул хеттским царям их традиционную одежду. Шапка, которую греки называли «фригийской», была несколько измененным вариантом головного убора хеттских царей. Можно предположить, что возникновение легенды об «ослиных ушах» Мидаса, о которых никто не знал, кроме царского брадобрея, связано с формой заостренной шапки, которую носил фригийский царь как наследник хеттского престола. Для того чтобы надеть на голову столь странное сооружение, нужно было иметь вескую причину — во всяком случае, так считали греки, не носившие головных уборов.
Антипатия Гомера к «золотой» Афродите, столь популярной в древности богине, проявляется прежде всего в том, что он называет ее «фригийкой». «Ах, жестокая! Снова меня обольстить ты желаешь?» — отвечает Елена Афродите, уговаривающей царицу оставить поле битвы и вернуться к ожидающему ее Парису:
Не случайно Елена обращается с этими жестокими словами к фригийской Афродите: богиня из Пессинунта не пользовалась доброй славой даже у весьма терпимых греков. Все, что они не желали простить Пафосской (или Кипрской) Афродите, они просто приписывали Кибеле.
Киликийские хетты и фригийцы, обитавшие в сердце Анатолии, оказали большое влияние на греческие мифы и в результате стали известны Гомеру. Это сразу же бросается в глаза. Но почему мы включили в настоящую работу еще и Сирию? Ниже мы увидим, насколько тесно связаны, главным образом через Тарс, между собой греческий эпос и некоторые книги Ветхого завета. Об этом говорит, в частности, библейский «Рассказ об Ионе». Широкие связи греков с Передним Востоком устанавливали финикийские купцы, продававшие не только предметы искусства, но и рабов; таким путем дошли до нас некоторые предания, но при этом нельзя исключать также и письменные источники.