Оба потока были весьма неоднородны по составу переселявшихся народов и вызваны различными причинами. Во времена Мернептаха в Малой Азии разразился страшный голод, который и вызвал движение части тирренцев (то есть этрусков), вошедших в первую волну переселенцев под именем турушей. Передвижение было вызвано экономическими причинами. Переселенцы направились морем с запада Малой Азии (часть их могла попасть в Италию), чтобы примкнуть к восстанию ливийцев против Египта. Считалось, что таким образом они надеялись спастись от голода. «Они проводили время в битвах и пристали к берегу, чтобы набить брюхо, — рассказывает Мернептах. — Они пришли в Египет из-за голода». Из Азии в Египет прибыли ахейцы, ликийцы, этруски, сикулы и сардинцы. Впрочем, участие сикулов и сардинцев в этом походе довольно сомнительно.
Совсем иначе обстояло дело со второй волной переселенцев. Они прошли по суше и морю вдоль сирийского побережья, разбойничая и грабя на своем пути, и остановились военным лагерем в Амурру.
Рамсес III рассказывает, что, начиная с Хатти, перед ними не устояло ни одно государство, и перечисляет захваченные страны: Кодэ (без сомнения, Киликия), Кархемыш, Арзава (месторасположение неизвестно), Алашиа (Кипр). В этом передвижении участвовали совершенно иные народы, населявшие, как предполагают, восточную Малую Азию: филистимляне, которых называет в числе своих пленных еще Рамсес II (1298–1232 гг. до н. э.); дануны (согласно источникам, обитавшие в XIV в. до н. э. восточнее Угарита); закары (племена, как и дануны, родственные филистимлянам), а также разрозненные группы и разбойничьи банды шердов и шекерешей, упоминавшихся еще в составе первого потока. Шерды при Рамсесе II служили наемниками в египетских войсках. Во второй волне уже не было ахейцев, ликийцев и этрусков, то есть жителей западной части Малой Азии. Таким образом, оба потока нельзя объединять хотя бы потому, что их разделяет целое поколение.
К этому времени относится падение Трои и появление Мопса в Киликии. Однако эти события, по-видимому, не связаны между собой. Вся история II тысячелетия до н. э. — это постоянное появление и исчезновение народов, и поэтому мы, возможно, преувеличиваем значение событий, сведения о которых до нас дошли случайно.
Однако захват части Киликии в эти годы полной анархии при таком небольшом количестве воинов был несомненной удачей.
Особенно удивляет то, что Азитаванда называет своими подданными не хеттов (как можно было бы судить по их языку), а данунов. Египтяне, описывая «народы моря», не делают различия между лакунами и филистимлянами. В своих вполне заслуживающих доверия рассказах об этническом своеобразии этих народов они, как правило, не ошибаются. Но так как филистимляне упоминаются в качестве союзников хеттов еще среди пленных Рамсеса II, то можно предположить, что жили они где-то в стране хеттов. Не удивительно, что филистимляне, которые доставляли так много хлопот израильтянам и во II тысячелетии до н. э., подобно хеттам, претендовали на монопольное владение железом, оказываются в тесных родственных отношениях с данунами, говорящими на хеттском языке. Таким образом, второе переселение народов, которое затронуло Киликию, Арзаву и Кипр, было, по существу, восстанием против Хеттской империи, начавшимся в ее столице Хаттусасе и приведшим к «освобождению» или по крайней мере к перегруппировке бывших вассальных государств. Вполне вероятно, что все недовольные, в том числе и те, кто не находил себе места в этой густонаселенной стране, при перераспределении земель объединились и двинулись на юг. Филистимляне обосновались в Сирии; родственные им племена закаров — в приморском городе Доре, а дануны, жившие до этого южнее, отошли — на опустевшие земли, ранее занятые мореплавателями-филистимлянами. Только этим можно объяснить соседство кораблей с повозками, запряженными быками, которые мы видим на египетских изображениях.
Три племени, каждое из которых египтяне называют особо, хотя они едва различаются между собой на их рисунках, — филистимляне, закары и дануны — были истинными преемниками семьи народов, которых мы называем хеттами (на основании языка и имени, упоминаемых в Ветхом завете, которые носили их самые ранние предшественники). Объединение трех племен под одним общим названием малоудачно, но теперь этого уже не исправишь. Израильтяне очень четко отличали «сыновей Хетта», живших в своей стране, от пришедших к ним филистимлян, закаров и данунов, расселившихся севернее. О том, что филистимляне были «инородными», они помнили еще в V в. до н. э. Высокие, стройные, с длинными, убранными наверх, развевающимися волосами, они еще долго сохраняли светлый цвет кожи, сильно отличаясь от смуглых, темноглазых хананеян. Много столетий они наводили страх своим железным оружием, превосходившим прочностью и остротой бронзовое, славились быстроходными кораблями и умением обрабатывать металлы. Великие цари Хаттусаса были обязаны им своим превосходством над остальным миром. Свои суда филистимляне строили на море. Египтяне и финикийцы также имели хорошие корабли, но их предназначали главным образом для торговли: сильно нагруженные, они выглядели громоздкими и неуклюжими. Филистимляне же, закары и дануны, придя на Средиземное море, в стремлении здесь удержаться, строили военные корабли, вызывавшие страх у египетских и финикийских купцов-мореплавателей. Египтяне рассказывают в связи с этим любопытную историю о жреце Уну-Амоне, который отправился в Сирию, чтобы выпросить дерево для строительства барки своему божеству. Отнюдь не безупречные методы, которыми он пользовался, привели его к конфликту с портовой стражей в Доре. Закары на своих быстроходных кораблях поджидали Уну-Амона у Библа, так как в самом городе он находился под защитой обычая гостеприимства. Как хорошо, что египтяне не теряли самокритичности, рассказывая о самих себе!