В том же мае 1559 г. Кетлер поехал в Вену просить субсидию для найма солдат для обороны ордена. Но империя обвинила его в самовольных действиях и чуть ли не в самозванстве — мол, всего лишь коадъютор обращается через голову магистра, где субординация? Никакой помощи Кетлер не получил. Новая поездка Георга Зиберга (уже рижского командора) тоже оказалась бесполезной: ему предложили слишком мало средств для найма войска. Феллинский командор Руперт де Граве посетил Святые Места в Палестине и на обратном пути добился аудиенции у папы, который заявил, что не оставит орден в его бедах. Когда воодушевленный Руперт рассказал об этом рыцарям, они подняли его на смех.
Россия же либо не ведала об этих миссиях, либо не обращала на них внимания, будучи уверенной в своих силах. Как и в случае с Позволем, или не сработала разведка, или Иван IV гнул свою линию, не желая считаться ни с какими внешними обстоятельствами. В отношениях с Королевством Польским и Великим княжеством Литовским Москва была уверена, что ей удастся нейтрализовать соперника. 12 июня 1559 г. в Вильно выехал гонец Роман Пивов с грамотой «об обидных делах», в которой перечислялись «разбои, татьбы и поджоги» на русско-литовской границе, особенно в районе Псельского города. Пивову поручалось со ссылкой на «старые докончания» отрицать право Сигизмунда на вмешательство в ливонские дела: ни в одной грамоте Ливония не записана как владение Сигизмунда, следовательно, он не правомочен за нее заступаться. Но переговоров не получилось: Пивову был оказан очень холодный прием, и 27 августа он приехал обратно с королевской грамотой, в которой вся вина в пограничных конфликтах возлагалась на русскую сторону, а литовцы объявлялись строго держащими перемирие.[225]
Орден летом 1559 г. пытался консолидировать силы для сопротивления. Ландтаг в Риге 25 июля даже обсуждал вопрос о способах привлечения к борьбе с оккупантами-московитами местных крестьян. Часть из них должна была являться в армию вместе со своим хозяином, который снаряжал одного или двух воинов. Для основной массы вводился специальный военный налог. Известны крестьянские ополчения, сражавшиеся против русских, но ни их число, ни их роль не были значительными. В июле 1559 г. русский наместник из Юрьева посылал магистру жалобу на незаконные нападения ливонцев, не соблюдающих перемирие. Правда, описание нападения выдает в нем обычный грабеж: угнали 30 голов скота и отобрали 2000 марок «рухлядью и деньгами».
31 августа 1559 г. в Вильно было заключено Первое Виленское соглашение между Сигизмундом II Августом и Готардом Кетлером, вскоре (21 сентября) ставшим новым магистром Ливонского ордена.[226] Польский король принял в свою «клиентеллу и протекцию» земли Ливонии. 15 сентября к соглашению присоединился рижский архиепископ Вильгельм, который в уплату за помощь жертвовал землями вокруг замка Кокенгаузен. Сигизмунд обязывался оказать ливонцам, если потребуется, военную помощь против России и до 11 ноября отправить к Ивану IV посольство с требованием прекратить войну в Ливонии. Взамен король получал орденские земли в среднем течении Западной Двины, и ему были заложены замки Динабург, Зельбург, Людзен, Розиттен и Бауск.
Таким образом, под властью Сигизмунда оказалась юго-восточная часть Летляндии, к тому же граничащая с Россией, что делало грядущий польско-литовско-русский конфликт практически неизбежным. Орден мог выкупить заложенные земли за 600 000 гульденов, считая в гульдене 24 литовских гроша. Архиепископ заложил королю замки Леневарден и Мариенгаузен и дворы Бирзен и Любан с правом выкупа за 100 000 гульденов.
Этими событиями было положено начало раздела Ливонии. Он был усугублен позицией Риги и Ревеля, которые не примкнули к договору с Польшей. Они надеялись как на помощь Ганзы и Швеции, так и на сотрудничество с русской Нарвой. Смирить строптивость городов можно было только одним способом — подорвав их торговлю. Поэтому Кетлер начал массовую выдачу патентов на морское пиратство — каперство, надеясь разрушить морские коммуникации рижских и ревельских купцов.
Развитию союза с Королевством Польским мог помешать Фюрстенберг, настроенный более патриотично, чем уже фактически сдавший орден Кетлер. Проблему «не в меру честного магистра» коадъютор решил довольно просто: на переговорах с представителями Сигизмунда Кетлер лично вставил в договор пункт о необходимости отречения Фюрстенберга, а затем, вернувшись в Ливонию, на съезде в Вендене преподнес это как требование польской короны. Бывший магистр оказался даже без замка. Сперва ему выделили Пернов, но местный командор отказался уступить замок. Фюрстенбергу тогда дали Тарваст и Гельмет, а в 1560 г. — Феллин, в котором он и будет пленен русской армией.
226
Подробнее см.: Янушкевич А. Н. Ливонская война 1558–1570 гг. и Великое княжество Литовское. М., 2013. С. 42–43.