Встреченный в вестибюле атаманом и председателем правительства, я прошел в зал. При входе моем вся Рада встала и члены ее и многочисленная публика, заполнившая трибуны, встретили меня аплодисментами. Атаман, поднявшись на трибуну, приветствовал меня речью. По окончании речи атамана я взошел на трибуну. После слов члена Рады сотника Д. Филимонова, обратившегося ко мне также с просьбой о передаче арестованных в распоряжение кубанской краевой власти, был объявлен перерыв, и я с генералом Покровским вернулся к себе в поезд. Туда прибыла ко мне депутация краевой Рады с новым ходатайством за арестованных. Я принял их возможно любезнее. Вновь указав на то тягостное положение, в котором оказались мои войска, вследствие той политической борьбы, которая велась в тылу армии, на то, что в дальнейшем борьба эта должна отразиться на духе войск, я заявил, что кровавый урок необходим, что он один может заставить опамятовать тех, кто, принося в жертву политике родную армию, губит саму Кубань, а с нею и Россию, что мне не нужны чьи-либо жизни, но необходима гарантия в том, что былое не повторится и армия не окажется вновь в отчаянном положении. В заключение я как бы вскользь заметил, что, конечно, и этот кровавый урок был бы лишним, если бы самой краевой Радой была бы предоставлена главе войска – атаману – полная мощь и в действиях своих он был бы ответствен лишь перед верховным хозяином края – Краевой Радой.
– Как со стороны атамана, так и со стороны правительства я неизменно встречал полную поддержку и не сомневаюсь, что, не будь атаман и правительство связаны по рукам законодательной Радой, все происшедшее не имело бы место.
Слова мои произвели должное впечатление, за поданную мною мысль мои собеседники охотно ухватились. Тут же был набросан проект изменения положения об управлении краем, который на следующий день и предложено было внести на обсуждение Рады группой ее членов.
8 ноября Кубанская краевая рада приняла закон об изменении временного положения об управлении Кубанским краем. Кубанская чрезвычайная рада постановила:
Ввести в временное положение об управлении Кубанским краем изменения, на основании следующих положений:
1. Функции законодательной Рады передаются Кубанской Краевой Раде, избираемой на основании особого закона.
2. Для избрания войскового атамана учреждается атаманская Рада, избираемая на основании особого закона.
3. Временно, до избрания атаманской и краевой Рады, полномочия той и другой сохраняются за Кубанской краевой радой настоящего ее состава.
4. Краевое правительство ответственно перед Кубанской краевой радой.
5. Войсковому атаману в случае его несогласия с вотумом недоверия правительству принадлежит право роспуска краевой Рады, с указанием в самом указе о роспуске, времени созыва краевой Рады нового состава. Краевая Рада нового состава должна быть созвана не позднее двух месяцев со дня роспуска, причем недоверие правительству, выраженное вновь созванной Радой, влечет за собой его отставку.
6. Положение об управлении Кубанским краем не может быть изменяемо советом правительства в порядке 57 статьи означенного положения.
Я немедленно телеграфировал главнокомандующему: «Идя навстречу высказанным мною пожеланиям, Краевая Рада приняла закон об изменении временного положения об управлении Кубанским краем, пойдя в этом направлении даже далее моих предположений. С своей стороны, удовлетворяя ходатайство Рады, обещал сохранение жизни преданным суду лицам. Екатеринодар 8 ноября 1919 года. Нр 168. Врангель».
Генерал Филимонов, доказавший, что при настоящих условиях он не в силах крепко держать атаманскую булаву, должен был уступить место свое другому. Это ясно сознавалось всеми. Однако сам атаман этого не хотел понять. Попытки генералов Науменко и Покровского убедить его в этом успеха не имели. 9 ноября днем атаман заехал ко мне. Зная, что я уезжаю вечером в Таганрог, он просил меня вновь ходатайствовать перед генералом Деникиным о смягчении участи арестованных членов Рады. В заключение он обратился ко мне с просьбой повлиять на генерала Деникина в смысле смягчения враждебного отношения последнего к Кубани и, в частности, к нему, генералу Филимонову. Я с полной откровенностью ответил, что сделать этого не могу, что после всего происшедшего трудно требовать от главнокомандующего благожелательного отношения к нему, генералу Филимонову, что дальнейшее пребывание его во главе края, несомненно, отразится неблагоприятно на отношении главнокомандующего к кубанской краевой власти и что при настоящих условиях единственным выходом для генерала Филимонова представляется, по моему мнению, отказ от атаманской булавы. Генерал Филимонов возражений не делал, однако определенного ответа не дал. Вечером я выехал в Таганрог.