А дальше начинается самое удивительное: золото ссыпают в потрескавшееся эмалированное зеленое блюдо — на такое хозяйки обычно складывают только что испеченные пироги. Одна из девушек пересыпает часть желтых лепешек в большую медную ступку, прикрывает ее салфеткой и старательно, словно сухари для котлет, измельчает руду. Эта операция повторяется трижды, наконец золотые песчинки взвешивают и укладывают в кружки — стальные конусообразные банки с крепко завинчивающимися крышками. Все!
Не знаю, должно быть, на более современных драгах процесс в сполоскательном отделении и механизирован. Но то, что я видел, потрясло меня обыденностью: три девушки не торопясь за час собрали груду золота, словно муку или крупу на кухне.
Тысячу раз уже писали: золото некрасиво. Подтверждают в тысячу первый: желтые его крупинки не излучают волшебного сияния. И все-таки, сколько веков эти крупинки властвовали над человеком, сколько людской крови и жизней забрали они!
А тут все иначе — золото подчинено человеку. С ним обращаются спокойно, даже пренебрежительно, как с любым другим некоронованным металлом. В этом спокойствии, в этой невозмутимости в полную меру раскрывается душа советского человека — он знает цену золота, знает, как много труда вложено в его добычу, знает, как оно нужно народу, и остается к нему равнодушен.
Девушка запечатала кружку с желтыми крупинками, я смотрю на Виктора Андриановича, и, кажется, мы с ним думаем об одном и том же: о человеке, победившем власть золота.
На обратном пути в Мотыгино нас застает гроза. В тайге всегда страшно, когда темное небо падает к самым верхушкам сосен, молния разрывает мглу, а гром, десятки раз отразившийся от ближних и дальних сопок, раскатывается по земле. Костя сбавляет газ, так как дорога за несколько минут превращается в бурную речку. Но стихия бушует недолго, тучи проходят стороной, и снова показывается солнце. Впереди белеют невысокие скалы. Костя останавливает газик.
— Магнезиты. Тальское месторождение. Тут-то и угощали Бардина ангарскими арбузами, — говорит Неволин.
Я понимаю, какие чувства владеют сейчас этим человеком, как любит он свой красивый и богатый край, его самобытную красоту, его людей.
Александра Кирилловича Рублева я уже жду полдня — он заседал в зональном парткоме. Можно было бы пойти в Управление Ангарской геологической экспедиции, до которой от парткома ходу минут десять, и там засесть за толстые тома отчетов. Но мне хочется раньше поговорить с тем, кого Неволин назвал одним из первооткрывателей Ангаро-Питского железорудного бассейна.
К обеду заседание окончилось. Стоя во дворе у выхода из домика партийной библиотеки, я пытаюсь угадать, кто из выходящих Рублев, и ошибаюсь. Виктор Андрианович подводит ко мне невысокого мужчину в клетчатой рубашке.
Слушая Неволина, представляющего нас друг другу, мужчина смотрит мне в глаза, будто пытается узнать все мои мысли. Наверно, я смутился от этого взгляда, и Рублев ободряюще улыбается.
Мы идем с ним по деревянным мосткам тротуара, тянущегося вдоль высокого откоса над Ангарой. Александр Кириллович спрашивает:
— Вы в геологии что-нибудь понимаете?
Узнав, что мой отец горный инженер, занимался когда-то разведкой полезных ископаемых на Кавказе и что я мальчонкой бродил вместе с партией в горах Осетии, Александр Кириллович оживляется:
— Вот и чудесно — значит, все легче будет.
В Управлении экспедиции он дает мне толстый том. Это итоговый отчет о запасах полезных ископаемых Ангаро-Питского бассейна. В конце стоят подписи: Г. П. Рублева, А. К. Рублев, А. К. — это Александр Кириллович. А кто такая Г. П. — я еще не знаю.
Листаю переплетенную, отпечатанную на машинке рукопись, и передо мной открывается история одного из замечательных открытий наших геологов.
Между реками Ангарой и Большим Питом обнаружены и детально обследованы несколько крупных месторождений железной руды. Общие перспективные их запасы около четырех с половиной миллиардов тонн. Почти три четверти этих запасов лежат недалеко от поверхности или выходят из нее — их можно разрабатывать открытым способом. Предполагается, что в карьерах бассейна будут добывать до двадцати миллионов тонн руды в год.
Природа, как щедрая хозяйка, начинила Енисейский кряж не одним железом. По берегу Ангары вытянулось Кокуйское месторождение углей, в котором около миллиарда тонн, Уже насчитывается несколько крупных залежей бокситов: Киргитейское, Ивановское, Афиногеновское, Татарское (семь месторождений), Каменское. Есть магнезит, доломит, известняк, тальк, песчаник, глина, песок, кварцит.
Когда Александр Кириллович возвращается в комнату, я уже исписываю блокнот десятками названий полезных ископаемых — прав был Неволин, в Приангарье обнаружены почти все элементы менделеевской таблицы.
— Ну, как, — спрашивает Александр Кириллович, — в общем и целом представляете теперь, что за штука Ангаро-Питский бассейн, — он кладет руку на отчет и продолжает, — прежде чем появился этот том, много утекло воды в Ангаре, и не все, кто открывал месторождения, дожили до нынешних дней.
В 1947 году в Мотыгино приехала чета геологов Рублевых — люди молодые, полные энергии. Ангарская геологическая экспедиция тогда только начинала свою жизнь — в ней насчитывалось четыре партии и шесть инженеров, не то, что сейчас, когда в тридцати пяти партиях этой экспедиции работает двести пятьдесят инженеров и техников. Александр Кириллович и Галина Павловна (вот кто такая Г. П. Рублева, чья подпись стояла под отчетом) сразу же отправились с партией. За год до их приезда геолог Виктор Иванович Медведков открыл первые выходы железа у Нижне-Ангарска, поселка, находящегося в тайге, в шестидесяти километрах на север от Мотыгина. В тот район и отправили три партии, одной руководил Виктор Иванович, второй — Александр Кириллович и третьей — Федот Яковлевич Пан. Рублевы были вынуждены взять с собой малышей — сына и дочь.
Разведка велась наземным способом. Рублевым пришлось пройти много километров по тайге, взбираться на каменистые сопки, преодолевать быстрые горные речки. Жили в зимовьях, а чаще в палатках. Надо было выяснить, как и куда простирается рудное тело. А для этого приходилось долбить в каменистой почве шурфы, бурить скважины.
Шли годы, дети Рублевых подросли, начали учиться в школе, переходили из класса в класс. А их родители с весны и до первого снега жили в тайге. Уже было точно оконтурено Нижне-Ангарское месторождение, разведано Ишимбинское, обнаружено Удоронгское, а геологи все не успокаивались, искали и находили другие полезные ископаемые: бокситы, уголь, магнезит.
Александр Кириллович занялся предварительным подсчетом запасов Ангаро-Питского бассейна. В 1959 году он защищал первый такой отчет, который составил целую библиотеку: лишь отчет по Нижне-Ангарскому месторождению занимал двадцать шесть томов.
Летом 1960 года Александр Кириллович и Галина Павловна повели специальную партию, которая должна была окончательно и точно определить все запасы бассейна. Два года геологи проверяли и уточняли все, что открыли они сами, что открыли другие партии экспедиции, долго считали, и наконец осенью 1962 года был готов том, который я листаю. Защищал отчет Александр Кириллович один, без жены. Она умерла той же осенью — отказало изношенное за годы таежных скитаний сердце. Сорокавосьмилетней ушла из жизни Галина Павловна Рублева. Сорок восемь лет, как обидно мало для человека! И как она щедро прожила этот срок, сколько успела сделать — оставила людям в наследство такое богатство: открытую вместе с другими огромную кладовую сокровищ.
Александр Кириллович сейчас занят новыми поисками — он главный геолог Верхотуровской партии. Но свое детище — железорудный бассейн — не забывает. Он ждет, когда начнется разработка месторождений. А на пути к этому немало трудностей. Первая из них в том, что ангарские руды, к сожалению, не магнитные, их нельзя обогащать обычным способом. Но сейчас эта трудность позади. Красноярские инженеры Григорий Федорович Сусликов и Александр Григорьевич Герасимов разработали и у себя на заводе «Сибэлектросталь» испытали новый метод обогащения немагнитных железных руд.
Дело теперь упирается в дорогу. Существует проект Северо-Сибирской железнодорожной магистрали. Она начнется на Урале, пойдет через Тобольск и Колпашево на Оби к Томску, оттуда в Абалаково на Енисее, а затем по Приангарью в район Нижне-Ангарска, Богучан, Толстого мыса, Хреботовой, на Лену и дальше в обход Байкала с севера к Транссибирской магистрали. В принципе все решено, не ясно одно, как пройдет эта дорога от Енисея к Богучанам — по левому или правому берегу Ангары. Это зависит от многих проблем, и в частности от того, где будет Средне-Енисейская ГЭС.