–Хорошо, ты меня за околицей жди, я выйду рано, до того, как коров на выпас поведут, так чтобы никто не видел.
Так и договорились. Наутро Марфа тихонько оделась, взяла хлеба краюшку, пустую крынку, чтобы надоить в нее молока, и позавтракать с Наташей по дороге, и направилась к сараю, где стояла их корова Зорька.
Семка ни на что уже не рассчитывающий, тихо сидел и ждал своей участи, как вдруг услышал шаги. Он подумал, что идут за ним, как вдруг дверь открылась и на пороге показалась Марфа.
Семка вскрикнул, а Марфа от неожиданности так испугалась, что уронила крынку на землю.
–Ты что здесь делаешь? Кто это тебя запер?
Семка рассказал ей почти все, утаив лишь историю про кинжал и брошь.
Марфа знала лютый нрав отца, но знала и то, что отец отходчив, а ее одну любит без памяти. Нередко она, пользуясь этим, пыталась защитить от его яростного, несправедливого гнева мать и братьев. Она никогда не спорила с ним. Просто, когда он особенно расходился, она еще, будучи маленькой, выходила и молча смотрела на него своими прекрасными карими глазами, которые он в эти минуты ненавидел. Но это как-то останавливало его и он дико орал:
–Уйди, не вводи во грех, Мать, уведи ее, не то обоих убью.
Мать судорожно хватала ее, пытаясь заслонить собой, но после этого, он как—то стихал, словно встречая какую-то преграду, останавливался, выпивал бутыль самогона и шел париться в баню.
Марфа быстро развязала Семку, не зная, что с ним делать дальше. Идти домой, опасаясь гнева отца, посчитали неразумным, и она взяла его с собой, чтобы выждать время. Они подошли к Наталье, которая уже ждала за околицей, чтобы с ней решить, как дальше им быть.
Наталья, не менее Марфы, удивленная появлением Семена, обрадовалась ему. Он снова начал рассказывать, опуская подробности, своей истории о том, что бежал на озеро, ночевал там и хотел вернуться домой, но его перехватил Андрей Иванович. Еще он хотел обязательно повидать братьев и чем скорее, тем лучше.
Марфа не понимала, чем же Семен так насолил ее отцу, что тот не унимался от желания его наказать. Тем более что больше половины односельчан не одобряли действия ее отца, и даже в случае его раскаяния никогда уже не простили бы его.
Напряженность между жителями села все больше накалялась, некоторые уже открыто высказывались о привлечении Корнева и его приближенных к ответственности и только и ждали случая это сделать.
Девушки посадили Семку на телегу, прикрыв от посторонних глаз и поехали в сторону лесного скита. Они решили на время отвезти его к монашкам и сторожу Никифору, а потом, если необходимо, перевезти его в район, к двоюродной сестре Спириных – Настасье, муж которой Михаил служил в это время в Волостном Совете и доводился ее братьям шурином. Они надеялись, что те укроют Семку. Да и родителей надо предупредить, что Семка жив.
Монашки встретили подружек радостно. Они часто привозили им муку, картошку и дрова для топки дома. Деревьев, годных на дрова, полно в лесу, но ни им, ни Никифору в силу немощи и старого возраста, было не под силу напилить их. Поэтому для печи, они собирали хворост, гнилые палки, которые дымили и не давали того жару, какой был необходим. Вот и привозили девушки им уже колотые сухие березовые дрова.
Они оставили у них Семку и отправились назад в село, ведь Марфе придется объясняться с отцом, если он вдруг узнает, что это она отпустила Семена. Наталья никак не могла увидеть Алексея, так как он вместе с другими уезжал ранним утром на дорожные работы.
Андрей Иванович тоже хотел увидеть Семку или его братьев, и хоть что—то узнать о нем. В тот день, рано утром, придя в конюшню, он с удивлением обнаружил, что Семки там нет.
–Во змееныш! – думал он, как же он выскользнул.
Придя домой, он узнал, что Марфа уехала с Натальей в скит, сыновья ушли на работу в лес, а она, выгоняя корову на выпас, никого там не видела.
–Ты что отец? А какого лешего я там увижу, в нашем сарае- то? недоумевала она.
С вечера, он так разволновался, что долго ворочался и не спал и лишь под утро вздремнул, вот и встал позже всех. Ругая всех, и прежде всего себя, он было, побежал к дому Ворониных, узнать, не появился ли там Семка и что ему ждать от его братьев.
Он хотел припугнуть Ворониных, что эту брошь положено сдать государству, если не получится с ними договориться. Так, не придумав ничего хорошего, и не узнав ничего о Семке, он терялся в догадках и не знал как себя вести.
Воронины вели себя тихо, ничем себя не проявляли, будто ничего не случилось, что еще больше настораживало Корнева. Он завернул кисет с брошью в старую ветошь и положил в тайник за иконы и стал выжидать, как все повернется, удивляясь, куда же подевался Семка.