Как-то зашел разговор о советских писателях и драматургах. Преподаватели и руководители кафедр, относившиеся к нам с большим уважением; осторожно заметили, что, например, пьеса «Таня» А. Арбузова, которую они видели, им во многом непонятна, она даже в известной мере вредна для воспитания молодежи! На мои недоуменные вопросы последовал ответ: героиня пьесы бросает мужа. Это неправильно. О какой любви к другому может идти речь, если она замужем? И вообще, если считать любовь величайшим счастьем, то можно потерять интерес к делу социализма и могут появиться противоречия с коммунистической моралью…
Впоследствии мне прислали в Москву вырезку из журнала «Чжунго циннянь» («Китайская молодежь», 1963, № 19), где прямо заявлялось: «Любовь может серьезно отразиться на учебе и работе, и даже может случиться так, что из-за любви пожертвуешь принципами, забросишь работу, в политическом отношении совершишь ошибки».
Руководители Китая всеми средствами пытались внушить китайской молодежи, что любовь — явление чуть ли не постыдное, лучше вообще отбросить ее, если же отбросить не удастся, подойти к любви «трезво и осмотрительно». Насаждалась мысль о том, что любовь лишь биологическое явление, средство продолжения рода, и только. Не случайно газеты и журналы в Китае без всякого стеснения обсуждали вопросы половой жизни, усиленно рекомендуя молодому читателю различного рода «научные методы» в этой области. В аптеках, общественных местах устраивались выставки противозачаточных средств. Какой-то китайский профессор проповедовал использовать в качестве противозачаточного средства… головастиков лягушек. В аптеках и медицинских учреждениях на стенах были вывешены красочные плакаты, показывающие способы применения головастиков для предупреждения беременности. Кампания началась после VIII съезда КПК, на котором была высказана мысль о необходимости сдерживать рост населения.
Китайские знакомые рассказывали, что при посещении Чжоу Эньлаем одной из фабрик директор фабрики, указав на одну из работниц, сказал: «Она у нас мать-героиня — имеет 16 детей и продолжает активно работать. Мы гордимся ею и намерены ее премировать». Чжоу Эньлай, по словам собеседников, в ответ заметил, что за рождение такого числа детей нужно не благодарить, а наказывать.
Молодежи рекомендовали не торопиться с вступлением в брак, создавать семьи в более позднем возрасте: мужчинам не ранее 30 лет, а женщинам в возрасте после 22 лет.
В Дипломатическом институте жены заведующих кафедрами и заместителей директора работали на кафедрах, в учебной части и т. п. Они жили отдельно от мужей, за городом. Встречались лишь по субботам. Поэтому большинство преподавателей и аспирантов старались освободиться от каких-либо поручений, падавших на субботние дни. Мы сначала этого не знали… Потом, когда выяснили, старались не загружать субботы какими-либо совещаниями или консультациями.
Мы ни разу не были дома ни у заместителей директора, ни у заведующих кафедрами. Семьи их жили в общежитии. Лишь представители старой интеллигенции сохраняли некоторые привилегии в этой области. Как-то нас пригласил к себе профессор Ван. Он преподавал всеобщую историю в Пекинском университете еще до революции 1949 года. Он ходил слушать наши лекции вместе с другими преподавателями. Осенью и зимой одет он был, как и все преподаватели, в синюю стеганую телогрейку, летом носил синюю рубашку поверх брюк.
Квартира Вана, находившаяся на территории университета, была обставлена изысканно. Лакированные столики, ширмы, красивая старинная мебель. В библиотеке хозяина было много книг английских и американских авторов. Куплены они были, вероятно, еще до революции. Встретила нас жена Вана. Она была в шелковом облегающем платье с глубокими по бокам разрезами, на ногах — лакированные лодочки.
Сопровождавшие нас вместе с мужьями жены руководителей института, одетые в синие робы и брюки, несколько смутились. Уж очень разительно отличались они от элегантной жены профессора. Жена Вана свободно говорила по-английски. Держала себя непринужденно. Интересовалась жизнью советских людей, положением женщин в советском обществе.
В подтексте вопросов элегантной китаянки чувствовались западное воспитание, прозападные мнения о жизни в Советском. Союзе. Она охотно соглашалась с моими разъяснениями, но по глазам было видно, что она не очень верила моим словам.
Сам профессор никогда не вступал с нами в спор, обычно отмалчивался. Услышав нашу оживленную беседу и зная, конечно, взгляды своей жены, он вдруг подошел к нам и что-то тихо по-китайски сказал жене. Она понимающе кивнула и немедленно перевела разговор на другую тему.
ПО КИТАЮ
Крылья добрых дел
В начале 1957 года я совершил поездку по ряду крупных городов Северо-Восточного и Южного Китая, где выступал с лекциями о международном положении перед советскими специалистами и сотрудниками советских консульств. Путь мой пролегал через Ухань в Кантон (Гуанчжоу), затем Шанхай, Мукдэн (Шэньян), Аньшань, Дальний (Далянь) и другие города.
Первым пунктом моей остановки был Ухань — город славный своим революционным прошлым. В 1927 году Ухань был последним оплотом революционного правительства Китая, оказывавшего сопротивление контрреволюционному перевороту Чан Кайши. В 1938 году, в период войны против японских оккупантов, под Уханем развернулись крупные сражения, в которых активную роль сыграли советские летчи-ки-добровольцы. В результате их участия ранее безраздельно господствовавшая в воздухе японская авиация понесла тяжелые потери и вынуждена была перейти к осторожным действиям, опасаясь ударов советских «ястребков».
Ухань — главный город провинции Хубэй, крупный промышленный центр и порт Центрального Китая. Ухань состоит из трех слившихся между собой городов — Учана, Ханькоу и Ханьяна. Город разделен могучей и широкой Янцзы, через которую не было ни одного моста. Река отделяла к тому же Северный Китай от Южного. Связь через реку в Ухане осуществлялась на железнодорожных паромах и катерах. В старом Китае не нашлось ни сил, ни средств на строительство моста. Народные власти обратились к Советскому правительству за помощью. Из СССР были командированы специалисты, прибывшие в Ухань в 1954 году. Руководителем группы был К. С. Силищ известный советский мостостроитель. Советский инженер пошел со мной к Янцзы, чтобы показать мне развернувшееся строительство. Янцзы — самая крупная река Китая. Ее протяженность— 5800 километров. Бассейн Янцзы занимает примерно одну пятую часть территории Китая—1,8 миллиона квадратных километров. Река начинается в провинции Цинхай. Ее истоки лежат на склонах горного хребта, откуда она пускается в свой долгий путь, принимая воды других рек, становясь все более широкой и полноводной. Свыше триллиона кубометров воды сбрасывает она в океан каждый год. Янцзы течет по каменистому и лесистому Сикано-Тибетскому нагорью, пересекает житницу Китая — провинцию Сычуань и, пройдя провинции Хубэй и Хунань, образует дельту, земли которой славятся плодородием.
Мне не терпелось взглянуть на великую реку, благо гостиница была недалеко от набережной.
Вот и река. «Словно море, разлилась Янцзы…» — писал о великой реке древний китайский поэт Чжан Жосюй (660–720).
Сажусь на катер, который перевозит людей на другую сторону: мне хотелось поближе посмотреть на реку. Под нами бурное течение желтой, окрашенной в глинистый цвет воды. Река полна лёсса, которым она оплодотворяет поля, раскинувшиеся на огромных просторах ее дельты. Течение настолько бурное и сильное, что сносит вниз паромы и катера. Трудно себе представить облик Китая без Янцзы, как бы олицетворяющей сам китайский народ, его могучую силу.