Крестьянские поля были крохотными, состояли из тщательно возделанных прямоугольников. Обычно в углу участка виднелся небольшой холмик с табличкой. Под этими холмиками были захоронены предки китайской семьи. В деревнях кладбищ не было.
Крестьяне на себе пахали, вручную сажали рис, на коромыслах в деревянных бадьях носили воду для поливки овощей. Об искусственных удобрениях и какой-либо технике они и не слыхали. Единственное удобрение — помет скота и человеческие экскременты тщательно собирались даже в городах. У каждого мула или лошадки подвязывался подгузник для сбора навоза. Несмотря на огромное трудолюбие, крестьяне жили еще плохо. Ели скудно — чашка риса, иногда редька или листики капусты.
Темный стеганый халат служил крестьянину все сезоны и был единственным на все случаи жизни. Я видел босых крестьян в Пекине. В большом универмаге на улице Ванфуцзинь я как-то заметил группу крестьян. Они были в длинных заношенных халатах. На ногах подобие сандалий. Они ничего не покупали. Они смотрели на дешевые часы, посуду, автоматические ручки и дешевый ситец как на невиданные диковинки, словно перед ними были куски лунной породы. Купить им было не по карману. Годовой доход крестьянина в денежном выражении измерялся 15–17 юанями. Часы стоили 30–40 юаней, метр хлопчатобумажной ткани — 2–3 юаня. Большинство крестьян были неграмотными.
Будущие дипломаты
После официального представления Чжан Вэньтяню мы поехали в Дипломатический институт, открытый несколько дней назад. Институт был создан на базе дипломатического факультета Пекинского народного университета. Преобразование факультета в самостоятельный институт, находящийся в ведении МИДа КНР, было вызвано крайне низким уровнем подготовки специалистов, выпускаемых Народным университетом, и несоответствием их знаний требованиям, предъявляемым к работе в аппарате МИДа КНР и в заграничных учреждениях КНР.
В апреле 1956 года институт получил новое здание с общежитием для студентов и флигелем для профессорско-преподавательского состава. Новое здание мало чем отличалось от прежнего. Это был трехэтажный дом, собранный из тускло-серых панелей, выглядевший скучным и бедным. Цементные полы, голые стены, украшенные кое-где портретами Мао Цзэдуна, грубо сколоченные скамейки и столы в аудиториях и лекционных залах оставляли впечатление неуютной казармы.
Заведующие кафедрами, профессора и преподаватели подходили к нам, приветливо улыбались, высказывали удовлетворение по поводу встречи.
Яркое сентябрьское солнце, теплая и дружеская встреча со стороны преподавателей и слушателей согревали наши сердца. Я как главный советник директора и руководитель группы должен был проводить беседы и консультации с руководством института (два-три раза в неделю) и читать общий курс истории международных отношений с 1917 по 1957 год (по две лекции в неделю). Немалую нагрузку несли и другие члены нашей группы. В институте, да и в библиотеках Пекина отсутствовали самые необходимые документы и материалы по новейшему периоду. Сказались многолетняя гражданская война и разруха, Y занятость правительственных органов другими неотложными делами, связанными со становлением новой власти, борьбой с коррупцией и инфляцией, голодом и безработицей. Пекинская библиотека получила в дар от Всесоюзной библиотеки им. В. И. Ленина немало литературы, но, конечно, специальной было недостаточно. Я попросил жену, которая выезжала из Москвы позже, захватить как можно больше книг из моей личной библиотеки. Подготовка к лекциям отнимала много времени и сил. Приходилось заранее составлять письменный текст лекций. Рукопись перепечатывалась и передавалась переводчику, который готовил ее к устному переводу. Лекцию я читал по-русски, абзац за абзацем. Чэнь Чжи переводил на китайский. Если я чувствовал, что высказанная мысль не совсем понятна слушателям, по ходу изложения давал дополнительные пояснения.
Слушателями были профессора, преподаватели и аспиранты. Они использовали наши лекции в своей лекционной и преподавательской работе.
В ходе первых же бесед мы познакомились с руководящими работниками института, с ведущими профессорами и преподавателями. Руководство института осуществлялось коллегиальным органом — комитетом (подобие нашего ректората), состоящим из семи человек. В комитет входили два заместителя директора, начальник учебной части, заместитель секретаря парткома, начальник и заместитель начальника по хозяйственной части и заведующий кафедрой истории международных отношений.
Комитет института заседал раз в месяц. Он разрешал самые основные вопросы: годовой план работы института, финансовый план, назначение и смещение сотрудников и т. д. В ведение комитета входило также руководство учебной частью и административно-хозяйственным отделом. Учебная часть включала учебный отдел, библиотеку, бюро переводов. Непосредственно дирекции подчинялся отдел кадров.
Заседания дирекции с моим участием и приглашенными сотрудниками института происходили в большой, неуютной комнате с каменными полами. Обычно на длинном столе стояли толстые глазурованные чашки и большой чайник с крепким зеленым чаем. Чай в Китае — непременный атрибут любого совещания, встречи, беседы. Без чая не обходится ни одно застолье. До начала трапезы гостям непременно подают душистый чай, что помогает заполнить время ожидания, возбуждает аппетит. В зеленый чай иногда для усиления аромата добавляются засушенные бутоны жасмина, а также лепестки роз или других цветов.
Зеленый чай сопровождает тебя и в поездке. В вагоне поезда вручают пакетик с сухим чаем и чашку. Затем проводник обходит пассажиров и наливает из большого металлического чайника крутой кипяток. Листья чая и цветы жасмина вначале всплывают наверх, затем постепенно оседают.
В Китае принято пить чай в течение всего дня, как дома, так и на работе. По мнению китайцев, ничто так не может прогнать усталость и взбодрить, утолить жажду летом и согреть зимой, как зеленый чай. К слову сказать, аналогичное отношение к зеленому чаю существует и в Японии.
Прежде всего на совещаниях в дирекции нас познакомили с учебным планом. Учебный план, рассчитанный на четыре года, не предусматривал специализации выпускников по странам или группам стран, воспитания у них навыков самостоятельной работы. Лекционный метод преподавания иностранных языков в группах по 20–30 человек при общем низком уровне студенческого контингента не мог обеспечить достаточной подготовки и в области иностранных языков. В связи с этим руководство МИДа КНР приняло решение о переходе на пятилетний срок обучения и разработке нового учебного плана. Разработанный с учетом наших предложений, новый план более соответствовал требованиям подготовки квалифицированных специалистов-международников. Новый учебный план был утвержден МИДом КНР и министерством высшего образования КНР и введен в действие для студентов первого и второго курсов, обучавшихся по пятилетней программе. Частичные изменения были внесены и в учебный план студентов третьего курса. Была определена и специализация.
При институте имелись также двухгодичные курсы повышения квалификации. На курсы принимали сотрудников министерства иностранных дел, а также работников партийного и государственного аппарата для подготовки из них дипломатических работников среднего звена. Была небольшая группа руководящих сотрудников МИДа с одногодичным сроком обучения. Они занимались главным образом изучением иностранного языка. В 1956 году было принято на курсы 50 человек из нацменьшинств с мусульманским вероисповеданием для подготовки работников в странах Ближнего и Среднего Востока.
В октябре 1955 г. состоялось несколько встреч с руководством института, а также руководителями партийной и комсомольской организаций. Из беседы постепенно выяснялся идейно-политический облик преподавателей, аспирантов, студентов и слушателей курсов повышения квалификации.
Всего в институте было 490 студентов и курсантов. Курсанты составляли одну треть общего числа слушателей. По социальному происхождению почти половина слушателей были выходцами из семей помещиков, буржуазии, купцов и кулаков. Представителей рабочих было менее десяти процентов. Все студенты делились на две категории (по китайской терминологии): кадровые работники и молодые интеллигенты. Молодыми интеллигентами называли молодежь, пришедшую на учебу после окончания средних школ и не имевшую опыта работы (или имевшую очень незначительный). Кадровыми работниками считались бывшие сотрудники МИДа КНР, солдаты и командиры Народно-освободительной армии, работники партийного и государственного аппарата либо просто члены КПК. Большинство студентов и курсантов были членами коммунистической партии (из 490 студентов 292 — члены КПК)[5]. Среди преподавателей партийная прослойка была незначительной — немногим более 20 процентов. Около одной трети — члены комсомола, более одной трети были беспартийными.
5
Любопытно отметить, что и среди членов партии почти половину составляли выходцы из нетрудовых сословий — помещиков, купцов, буржуазии, кулаков; около 20 процентов — дети служащих; прослойка рабочих была самой незначительной — всего 3 процента; остальные — выходцы из крестьян и семей свободных профессий.