Я мечтаю о том, что в один прекрасный день мои четверо маленьких детей будут жить в стране, где о них будут судить не по цвету кожи, а по цельности их натуры.
…И если Америка должна быть великой страной, эта мечта должна стать явью.
Кинг не призывал только мечтать. Он решительно отвергал пассивное ожидание, настойчиво и страстно призывал бороться против расизма.
В своем «Письме из Бирмингемской тюрьмы», куда он был посажен в апреле 1963 года за отказ прекратить мирные демонстрации, Кинг писал: «По горькому опыту мы знаем, что угнетатели никогда добровольно не предоставят свободу угнетенным — нужно ее потребовать». Именно в этом письме, которое стало одним из его основных программных документов, он объяснил причину перехода к тактике «прямых действий», ибо, подчеркнул он, «в этом городе (Бирмингеме. — Л. К.), где вся власть в руках белых, для негритянского сообщества не оставлено никакого другого выхода».
С огромным эмоциональным накалом в своей речи он призывал: «Продолжайте свое дело с верой в то, что незаслуженные страдания принесут свои плоды». Он перечислил южные штаты, где особенно свирепствовал расистский террор: «Возвращайтесь в Миссисипи, возвращайтесь в Алабаму, возвращайтесь в Южную Каролину, в Джорджию и Луизиану, возвращайтесь в трущобы и гетто северных городов, зная, что нынешнее положение может и должно быть изменено. И пусть мы никогда больше не погрузимся в бездну отчаяния».
Одобрением сотен тысяч людей были встречены заключительные слова его речи:
— С каждого бугра и возвышенности пусть звучит колокол свободы!
Когда он закончил, над площадью воцарилась тишина. А затем шквал аплодисментов, криков, тысячи людей в экстазе приветствовали уверенность оратора в конечной победе правого дела.
Кадры кинохроники переносят нас на год вперед.
Октябрь 1964 года. Мартину Лютеру Кингу присуждается Нобелевская премия мира. В декабре того же года ему вручается награда. Кинг в парадном костюме, в широком галстуке с черными и белыми полосами, с доброй улыбкой принимает поздравления норвежского короля.
В своем заявлении в связи с вручением награды Кинг подчеркнул, что присуждением премии оказывается честь не ему лично, а «дисциплине, сдержанности и великолепному мужеству миллионов отважных негров и белых американцев доброй воли, следующих курсом ненасилия, в стремлении установить царство справедливости в нашей стране».
В Атланте, на родине Кинга, ему присваивается звание почетного гражданина, а поблизости, в Сельме, в вестибюле отеля, где ему не посмели отказать в номере, его избивает белый расист.
Присуждение Кингу Нобелевской премии взбесило расистов. По телевидению в траурные дни не показали, что всесильный директор Федерального бюро расследований Эдгар Гувер вскоре после присуждения Нобелевской премии Кингу 18 ноября 1964 года собрал специальную пресс-конференцию. Он заявил журналистам, что Кинг «самый отъявленный лжец во всей стране». Не стесняясь в выражениях, он назвал Нобелевского лауреата, одного из популярнейших людей страны, «выродком».
В августе 1965 года (Принимается закон о гражданских правах, касавшийся избирательных прав негров. «Но 1965 год не оправдал надежд, которые на него возлагали, — писал Кинг. — Большее число негров зарегистрировалось, в качестве избирателей, символически отменена сегрегация в ряде школ, однако нигде и ни в чем этот закон не претворялся в жизнь В широких масштабах… Закон обходят благодаря хитроумным уловкам».
Решительные выступления Кинга против войны во Вьетнаме, за слияние борьбы за гражданские права с борьбой за мир, о чем мы выше говорили, еще больше разожгли ненависть расистов и реакционеров.
3 апреля 1968 года Кинг покидает Атланту, чтобы возглавить борьбу забастовавших мусорщиков в городе Мемфисе. На экране снимок М. Л. Кинга с его друзьями на балконе мотеля «Лоррэйн» за несколько минут до рокового выстрела. По описанию Коретты Кинг, события этих последних минут развивались следующим образом.
Приближалось время идти ужинать. После того как Мартин оделся, он вышел на маленький балкон мотеля, выходивший на небольшую улицу, против ветхого домишки, всего в 200 футах от мотеля.
Один из друзей Кинга, Соломон Джонс, который должен был вести машину вечером, крикнул:
— Становится прохладно, доктор Кинг. Лучше бы Вам взять пальто.
Кинг ответил:
— О’кэй. Сейчас надену.
Пора было идти. Один из лидеров негритянского движения, Ральф Абернети, поспешно вошел в его комнату. В этот момент раздался выстрел. Он прозвучал как треск игрушечной ракеты.
В комиссии палаты представителей США по расследованию убийств Кеннеди и Кинга в ноябре 1978 года было установлено, что оба убийства явились результатом заговора, а не делом убийц-одиночек. В показаниях перед комиссией главный советник комиссии Роберт Влеки обратил внимание на то, что предполагаемый убийца Кинга, уголовник Рей, был выпущен из тюрьмы в Миссури за 11 месяцев до совершения убийства. Еще более важным было его сообщение о том, что, когда Кинг приехал в Мемфис, установленная вначале охрана была отозвана. 3 апреля, когда Кинг приехал в Мемфис, сообщил Влеки, полицейским департаментом Мемфиса к нему была приставлена группа охраны из четырех человек. Но группа была отозвана на следующий день, за час до рокового выстрела.
Незадолго до смерти М. Л. Кинг обратился к своим прихожанам со следующими словами:. «Когда я отойду в лучший мир, не вспоминайте о том, что я — лауреат Нобелевской премии, это несущественно… Скажите просто, что я был барабанщиком в борьбе за справедливость и мир, барабанщиком, старавшимся превратить старый мир в новый».
Миллионы людей сожалели о его безвременной гибели. Траурная процессия в Атланте растянулась на несколько километров. Два мула тащили скромную двуколку с гробом М. Л. Кинга. Более 150 тысяч человек шли за гробом’ в траурной процессии. Телевизионные компании показывали траурную церемонию в течение почти шести часов. 120 миллионов американцев смотрели похороны по телевидению.
К разговору о Кинге, его роли в негритянском движении мне пришлось неожиданно вернуться спустя почти три года после описываемых событий.
В начале 1971 года, будучи заместителем генерального секретаря ООН по политическим вопросам и делам Совета Безопасности, я предпринял поездку по ряду южных штатов по приглашению американской Ассоциации содействия ООН. Мне было предложено посетить и город Атланту, столицу штата Джорджия. В этом штате наряду с Алабамой особенно активно действуют реакционные и расистские организации.
Признаться, я даже колебался, стоит ли туда заезжать: можно было нарваться на какую-нибудь провокацию.
Но друзья из Ассоциации содействия ООН просили встретиться с активными членами отделения в Атланте, рассказать об ООН. Многим хотелось повидать советского дипломата, хотя я и ехал туда в качестве руководящего сотрудника секретариата ООН, а не советского представителя.
Атланта — большой красивый город с типичными для американского пейзажа небоскребами. Однако большинство из этих небоскребов используются под офисы банков, разного рода фирм, дорогие отели, магазины, рестораны, кафе и т. п. Богатые дельцы, адвокаты, профессора, преуспевающие врачи живут в предместьях, в особняках. Ухоженные лужайки, затейливые ограды; также в предместьях, но в другом районе живет беднота: прижатые друг к другу лачуги, груды мусора на улицах, атмосфера запустения. В начале января в Атланте тепло. Буйная растительность закрывает особняки зеленым покровом.
Подъезжаем к дому руководителя местного отделения Ассоциации содействия ООН Стенли Джонса. Десятки машин во дворе. Хозяин потребовал, как только мы появились, чтобы немедленно, не переодеваясь, шли к гостям.
— Вас ждут более часа почти 100 человек, — сказал Джонс. — Весь цвет города собрался.
В большой гостиной на нас смотрели с откровенным любопытством. Для |Многих это была первая встреча с советскими людьми. Приглашенные на встречу один за другим подходили к нам, представлялись, пожимали руку, задавали вопросы. Не успев поговорить и пяти минут, отходили. Сзади напирали другие. Собеседники были самые разные: бизнесмены, профессора, врачи, адвокаты, профсоюзные деятели. Негры и белые.