Китайские газеты были полны славословия в адрес индонезийского гостя. Его именовали всеми присвоенными ему высокими титулами: президент Республики Индонезии, великий вождь революции, глашатай индонезийского народа, верховный главнокомандующий, великий вождь национального фронта, хранитель завета народных страданий, великий бойскаут, Ваше высокопревосходительство, почетный доктор, инженер, хаджи и пр. Китайцы были хорошо осведомлены, что такое перечисление импонировало индонезийскому президенту. Мао Цзэдун, Чжоу Эньлай и другие руководящие деятели в беседах с Сукарно всячески льстили ему, подчеркивали, что Индонезия и он лично делают великий вклад в развитие международных отношений, что судьбы Индонезии и Китая однозначны.
Прошло немногим более трех лет, и судьба свела меня еще раз с индонезийским президентом, на этот раз в Японии. Сукарно предпочитал любым письмам или телефонным разговорам живое общение и почти никогда не отказывался от личной встречи. Он говорил, что встречи с разными людьми: министрами, послами, кинозвездами, бизнесменами, художниками, журналистами, служителями культа и др. — скрашивают его существование. Без промедления он согласился на встречу с нами. Это было в начале июня 1959 года. Мы с послом Н. Т. Федоренко прибыли в отель «Империал», в самую дорогую и фешенебельную гостиницу, к назначенному времени. Адъютант президента провел нас в апартаменты Сукарно.
В легкой рубашке с короткими рукавами, в сандалиях на босу ногу, Сукарно радушно встретил нас; он приказал слуге принести нам кофе и чай. Кареглазый, с чарующей белозубой улыбкой, излучающей тепло, он невольно притягивал к себе своим обаянием. О его обаянии, энергии, жизнерадостности я много слышал в дипломатических кругах Токио. На иностранцев обычно Сукарно производил яркое впечатление.
На столе в кабинете президента лежали японские, индонезийские, американские и другие иностранные газеты. Было видно, что Сукарно их уже просмотрел. Некоторые строки в статьях были подчеркнуты, на полях содержались краткие комментарии. Наше обращение: «Ваше превосходительство, господин президент…» Сукарно немедленно отверг: «Называйте меня просто бунг Карно (брат Карно. — Л. К.). Ведь мы же настоящие братья по духу, по целям нашей жизни». Сукарно обладал голосом приятного, бархатистого тембра, с очень широким диапазоном. Он свободно владел словом, прекрасно говорил по-английски, был очень начитанным человеком, его речь была расцвечена метафорами, сравнениями. В своих речах и беседах он не только широко пользовался образами народного эпоса и сказаний, но и легко цитировал многих иностранных ученых и политиков.
Сукарно высоко оценивал помощь и поддержку советского народа. Позднее, во время пребывания в Москве летом 1961 г., он заявил, что страны Азии и Африки обращают свои взоры к Советскому Союзу, зная, что он «хочет свободы всем народам», которые провозгласили себя независимыми. Сукарно назвал Советское государство маяком в борьбе за независимость[7].
В те годы успешно развивались дипломатические и культурные связи между нашими странами. Советский Союз и другие социалистические страны поддерживали политику правительства Индонезии в его борьбе за окончательное освобождение страны от кабальных соглашений, навязанных Нидерландами, за ликвидацию последнего очага колониального господства в Индонезии — в Западном Ириане. Помощь СССР позволила Индонезии покончить с военным превосходством Нидерландов в районе Западного Ириана и в конце концов добиться воссоединения его.
— И советский, и индонезийский, и китайский народы строят социализм… — говорил в беседе с нами Сукарно, — но каждый идет своим путем. Индонезийский социализм — это смесь. Идею политического равенства мы заимствовали из Декларации независимости США, идею духовного равенства — из ислама и христианства, научную идею равенства — из марксизма. К этому мы добавили свою национальную самобытность — мархаэнизм. Затем мы внесли сюда принципы «готонг-ройонг», что означает жить вместе, работать вместе и помогать друг другу во всем. Смешайте все это и вы получите индонезийский социализм[8]. Из слов Сукарно было ясно, что в понятие «индонезийский социализм» были механически включены почерпнутые из различных, а иногда и идеологически противоположных источников положения и принципы, марксистские формулировки и религиозные догмы. Это было эклектически смешанное, мелкобуржуазное понимание социализма. Оно получило широкое распространение в Индонезии.
В ходе дальнейшего разговора Сукарно сказал:
— Вот китайцы считают, что темпы строительства социализма в СССР слишком медленные. Как мне рассказал Мао Цзэдун, они надеются выйти в короткий исторический срок на рубеж развитых стран.
Сукарно верил в силу лозунгов и приказов, не считаясь с объективными законами экономического развития. Нереальные субъективистские прожекты Мао Цзэдуна и его группы произвели, как видно, сильное впечатление на эмоционального индонезийского президента. Провал «большого скачка» несколько поколебал веру Сукарно в правильность линии Мао Цзэдуна, но в целом влияние китайцев на него с годами все более увеличивалось.
Касаясь отношений с Китаем, Сукарно несколько конфузливо отметил:
— Китайские хуацяо (иммигранты. — Л. К.) в большинстве своем не желают сотрудничать с моим правительством, саботируют наши экономические мероприятия… Это вызывает недовольство среди индонезийцев. Отсюда нежелательные эксцессы…
Мы из сообщений прессы знали об антикитайских выступлениях в Джакарте и других городах. Демонстранты громили лавки, уничтожали товары, сжигали автомашины, принадлежавшие местным китайцам. Антикитайские выступления в Индонезии всегда происходили в моменты резкого ухудшения экономического положения в стране. Власти старались свалить вину за провалы и хаос в народном хозяйстве на местных китайцев.
— Я думаю, — сказал Сукарно, — что мы найдем путь к тому, чтобы эти аномалии в жизни народов моей страны больше не повторялись..
Сукарно не сомневался, что его многолетний опыт, умение находить выход из труднейших ситуаций, достигать компромисса как внутри страны, так и в международных делах не подведут его и на этот раз. Тонкое политическое чутье, знание национальной психологии помогали ему в решении самых сложных проблем.
— Вы жили много лет в Китае, — обратился Сукарно к послу, — и, может быть, лучше понимаете политику китайцев. Но ряд моментов в китайской политике для меня остается загадкой. Как понять последние акции Китая в отношении Индии?[9] Ведь Джавахарлал Неру очень много сделал для признания КНР и укрепления его международных позиций. А китайские лидеры и в разговорах со мной высказывались о политике Индии далеко не дружелюбно… — Президент нахмурился. — Меня это беспокоит. Но не будем обсуждать эту проблему. Вы дипломаты и выскажете официальную позицию своего правительства. А я ее хорошо знаю.
— Я бы хотел, — заключил разговор Сукарно, — чтобы отношения между двумя этими странами были дружественными. И я постараюсь их наладить.
Как известно, из попыток Сукарно помочь разрешить конфликт ничего не вышло. В 1962 году Китай осуществил военную акцию против Индии, оккупировав часть ее территории.
Сукарно преувеличивал роль и место индонезийской революции и самой Индонезии в национально-освободительном движении и в мировом революционном процессе в целом.
Осенью 1961 года Сукарно провозгласил лозунг борьбы «новых, нарождающихся сил» против «старых, установившихся сил». Эта концепция была сродни теориям о доминирующей роли стран Азии, Африки и Латинской Америки в мировом революционном процессе. Эта теория не затрагивала различий в политической ориентации и путях социального развития молодых стран Азии, Африки и Латинской Америки и фактически ограничивалась геополитическим подходом к проблеме единства. Она стала идеологической основой для сближения между индонезийскими руководителями и лидерами КНР. Сукарно претендовал на роль лидера неприсоединнвшихся стран, что не соответствовало ни экономическому, ни политическому положению Индонезии среди стран Азии и Африки. Практическая деятельность Сукарно в этом вопросе сводилась к поискам сильного союзника. Им стал Китай. Сукарно субъективно вовсе не намеревался действовать в интересах Китая, ошибочно полагая, что интересы обеих стран совпадают.
8
Приблизительно в таких же формулировках он говорил об «индонезийском социализме» американской журналистке Синди Адамс. — См.:
9
Сукарно имел в виду обострение китайско-индийских отношений вследствие территориальных притязаний Китая к Индии и пограничный конфликт.