Торин даже позволил себе мысль о том, что если бы он был простым кузнецом, а не королем, то, возможно, только возможно, принял бы предложение Бильбо. Очень лестное, надо отметить, для любого гнома-мужчины предложение. Предложение, которое Бильбо до сих пор почему-то прямо не обозначила, при том, что, как и положено женщине по брачным обычаям подгорного народа, явно выказала серьезные намерения относительно Торина, недвусмысленно показав своим поведением, что желает видеть сына Трайна своим супругом.
Торин, конечно, не был осведомлен о том, как принято свататься у хоббитов, но среди подгорного народа женщин было мало, и они сами выбирали себе спутника жизни. Настаивать на своей кандидатуре гном права не имел, он имел право только отказаться от ухаживаний, если девушка была ему не по нраву. Впрочем, происходило подобное очень редко: кто ж за просто так откажется от красавицы-жены да семейного счастья? Так что зачастую гномы не только принимали предложение выбравшей их гномки, но и почитали такой выбор за великую честь и повод для гордости – раз среди всех мужчин выбрали именно его! Чем не повод гордиться?
Для того, чтобы обозначить свой интерес к избранному гному, девица заплетала ему косу, поправляла прическу и всячески акцентировала свое внимание на шевелюре предполагаемого мужа. Как только девушка заплетала своему избраннику косу, и он принимал ее предложение, объявив о своем решении при свидетелях во всеуслышание и подтвердив согласие плетением ответной косички, начиналось самое интересное: ухаживания. Гномы были изобретательны и неутомимы в своих ухаживаниях – непременно старались удивить и впечатлить невесту - ведь чем больше гномке понравятся оказываемые женихом знаки внимания, тем быстрее на темечке гнома рядом с ухаживательной косичкой появится венчальная. Обычно ухаживания редко длились дольше года – влюбленные не хотели ждать, мечтая поскорее соединиться вместе узами брака. Так что, несмотря на то, что гордый статус женатого гнома давала венчальная косичка, самой важной была все же ухаживательная – ведь именно с нее все начиналось.
Бильбо, к слову, хотя активно интересовалась шевелюрой Торина и подолгу перебирала и гладила его волосы во время лечебных процедур, косу ему пока так и не заплела – все медлила отчего-то. Ну, не может же на самом деле быть, чтобы Бильбо до сих пор не была уверена в своем выборе – ведь трогает волосы Торина она вполне уверенно. Если учесть, что, кроме такого рода прикосновений, касаться прядей гнома имели право только самые близкие родственники или лекари, по разрешению самого гнома, либо спасая его от неминуемой смерти, то внимание Бильбо к его волосам смотрелось весьма… неоднозначно. Настолько неоднозначно, что это можно было бы принять за серьезные ухаживания, если бы только Бильбо заплела ему хоть одну косу.
Но никаких активных действий она не предпринимала: кос не плела, на волосы не засматривалась, специально прикасаться не тянулась – что не давало права Торину отвергнуть – разумеется отвергнуть! – ещё не обозначенные ухаживания. Дубощит мучился неизвестностью и обдумывал слова отказа – увидеть хоть и симпатичную, но хоббитянку королевой Эребора он не мог.
Поэтому, аккуратно помогая вернуть навалившейся на него Взломщице потерянное равновесие, Дубощит старательно отгонял от себя непрошеные мысли о забавных кудряшках и мягких руках. Не до любви ему сейчас. Да и вообще, разве подходят они друг другу? Торин, задумавшись, окинул свою Взломщицу долгим внимательным взглядом. А затем, чтобы не быть замеченным за разглядыванием хоббитянки и сгладить неловкость момента, поспешно забрал из рук Бильбо миску с похлебкой. Есть не очень-то хотелось, но гном, преодолевая себя, приступил к трапезе – силы сейчас были нужнее всего. Пустую миску Бильбо унесла к ручью на помывку, а Торин только теперь вспомнил, что вообще-то хотел её отругать. Ну что ж. Никуда она от него не денется, ещё успеет король высказать свою точку зрения в надлежащем виде. Вот сейчас прикроет глаза на минутку – и успеет…
========== Глава седьмая, или Традиционные недоразумения ==========
Проснулся вновь король уже ближе к ночи, смысла подхватываться сейчас и двигаться дальше в темноте не было – так они только ноги переломают, поэтому привал был продлен до утра. Впрочем, передышка позволила прийти в себя не только Торину, но и остальным членам Компании, все выглядели бодрыми и посвежевшими, а также – подуспокоившимися, ибо отступило волнение за полуживого командира. Это плюс. Минус, что одни очаровательные уши были до сих пор не надраны. Стоило Торину вспомнить о Взломщице, как она тут же подлетела и, не дав даже рта раскрыть, схватила Дубощита за волосы. Отчитывать кого-то, кто делает тебе перевязку, а тем более на голове – занятие бестолковое, а уж отчитывать женщину, выказывающую к тебе интерес и демонстрирующую свою симпатию – вовсе недопустимо. Поэтому Торин решил выждать. На свою голову же.
Бильбо ворчала, что не видно ничего, а волосы лезут куда не положено, взяла и заплела косичку. Заплела. Косичку. Торин вздохнул одновременно с облегчением – наконец-то эта неопределённость исчезла, и с некоторой долей недовольства – отказывать девушке все-таки неловко. Но лучше отсечь эту ситуацию раз и навсегда. Он честный и порядочный гном и не станет давать Бильбо никаких ложных надежд. И поскольку коса в конце концов заплетена, а значит, Бильбо ему официальное предложение сделала, то теперь и он, наконец, может отказать и больше не мучить ни себя, ни девушку! Торин только набрал в грудь воздуха, чтобы произнести сакраментальные слова: «ты мне нравишься, но давай останемся друзьями» - как Бильбо, ни на секунду не прекращавшая обработку раны, расплела косу обратно.
Расплела. Косу. Сама. Без единого слова!
Торин откровенно растерялся. Это как понимать? Разве такое возможно? Однако тут Бильбо снова выделила прядь на его темечке, поудобнее перехватила ее другой рукой, отчего Торин весь напрягся, ожидая, что вот оно, но Бильбо просто перебросила злополучную прядь на другую сторону. Торин от удивления и возмущения чуть воздухом не подавился, а Бильбо, словно и не замечая его душевных метаний, принялась мурлыкать себе под нос какую-то нехитрую песенку. Что происходит? Чего она хочет от него? Торин уже собрался было прояснить ситуацию, как Бильбо вновь закопалась проворными пальчиками ему в волосы, и Торин снова замер в ожидании, что может все же вот сейчас она… однако Бильбо лишь пропустила сквозь пальцы его спутанные пряди, расчесывая и приглаживая их таким образом, а после отстранилась, затем - и вовсе поднялась, пожелала Торину доброй ночи и отошла, продолжая что-то напевать себе под нос.
А Торин остался обалдело смотреть ей в след. Как же так? Она что… передумала?! Решила, что он не подходит? Что она ошиблась, выбрав его? Торин тяжело сглотнул и огляделся по сторонам - видел ли кто его позор… позор ли? Такого никогда прежде не делала ни одна женщина! Как вообще следует относиться к подобному повороту событий?
Как оказалось, свидетелей у этой в высшей степени странной ситуации не было – гномы отошли немного в сторону и оставили своего короля в одиночестве, чтобы не мешать ему как следует отоспаться. И Бильбо сейчас совершенно спокойно направилась к остальным гномам, весело и беззаботно смеялась вместе с ними, так, словно и не перевернула только что мир Торина Дубощита с ног на голову, а затем и вовсе спокойно отправилась спать. Растерянность сменилась жгучей обидой, и на дыбы поднялось уязвленное самолюбие.
«Это что же получается, - размышлял Торин, - я недостаточно хорош для неё? Недостаточно надёжен? Я?!»
На всякий случай – а вдруг ему показалось? – гном ещё раз ощупал пострадавшее темечко: пластырь ощущался, рана болела, косы не было. Торин вздохнул поглубже, успокоился и собрался с мыслями: во-первых, она хоббитянка и, хотя Взломщица, могла не знать об обычаях гномьего народа; во-вторых, она бормотала об удобстве обработки раны – наверняка же к ухаживаниям этот процесс не относила; в-третьих, она, конечно, Торину, может, и симпатична, но принимать её предложение он и так вообще-то не собирался! В-четвертых, смешно представить хоббитянку королевой Эребора, а не королевой невозможно, потому что и разговаривать тогда не о чем (у Торина снова промелькнула довольно печальная мысль о вариантах монаршего отдыха); в-пятых, он опять позабыл как следует взгреть нахалку! Ну, не подымать же уже устроившуюся на ночлег девушку, чтобы отругать её на ночь глядя? Торин почувствовал, что очень устал и совершенно запутался.