— Да ну вас, честное слово. С вами по-человечески, а вы…
— Раз так — повестка исчерпана?
Он вдруг расхохотался. Вполне искренне, как мне показалось, по-человечески.
— Что вы, прости господи, как зомби какой-то! Повестка… исчерпана…
Не надо так, люди с годами все-таки должны меняться. Все понятно, но здраво глядя на вещи, Володя, сколько нас осталось-то, кто те времена еще вспомнить может? И дальше только хуже ведь будет, увы. Хотите, я вам самое смешное расскажу? Я ведь тот зачет, ну, который с вами, так и не сдал. Ты, говорят, нам что приволок? Это же административка, ей жизни — два месяца, потом срок давности, и до свидания. И мне это потом еще как аукнулось, я из-за этого майора вовремя не получил, вот. И вообще — вы что думаете, мне вот это все надо было? Я же попал, Володя, как кур в ощип во всю эту историю… вот я теперь с утра до ночи разруливаю весь этот зоопарк, а собеседники мои — одни крокодилы, то еще удовольствие… а, да ладно, вы все равно не поверите… что ж, хотите идти — идите.
Я встал и направился к двери. В спину он мне сказал совсем другим голосом, каким-то шелестящим, мертвенным шепотом:
— Один только мелочный вопрос мы забыли обсудить.
Я обернулся.
— Какой?
— Гарантии.
Недооценил я его. Два раза недооценил — и тогда, тридцать с лишним лет назад, и теперь. Но выходя уже из этого затхлого кабинета — стоял там какой-то странный запах подземелья, — подумал: лучше все-таки их недооценивать, чем всю жизнь дрожать. Да пошло оно все.
Гарантии
Отец вернулся через полтора часа. Он был очень спокойный, даже какой-то отрешенный, я бы сказал. Поехали, говорит, здесь все ясно.
— Куда?
— В аэропорт.
— Всё в порядке?
— Всё в порядке.
По дороге молчали. Что, в самом деле, скажешь друг другу, когда рядом трое посторонних и явно недружелюбных людей?
В Шереметьево мы выдвигались уже целой колонной — впереди полицейская машина с включенными сигналами, сзади еще один Viano, такой же, как наш.
На территорию аэропорта заехали откуда-то сбоку. Зашли в терминал в сопровождении целого ансамбля — наших сопровождающих трое и еще двое присоединились.
— Кофе хочешь? — спросил отец.
— Да не то слово, — отвечаю, — еще бы и поесть.
Пошли, говорит.
Зашли в «Шоколадницу» на втором этаже. Мордовороты заняли два соседних столика. Я взял кофе и сырники с клубничным муссом.
— А ты что будешь?
— Ничего.
— Ты что — не голодный?
— Что-то не очень.
— А я просто умираю.
— Ешь, ешь. И слушай.
— Я слушаю, ты не думай, просто вкуснее этих сырников я никогда в жизни ничего не ел.
— Отлично. Мое отцовское сердце переполняется гордостью. Мне больше всего всегда не хватало вот этого — завтраков вместе с тобой. И с мамой.
— Понимаю. Но ничего, скоро мы тебе всё компенсируем.
— Нет.
— Что — нет?
— Не получится. Я остаюсь.
— Ты — что?!
— Остаюсь. Нет вариантов. Я — гарантия.
— Гарантия чего?
— Сделки. Мы договорились. Подробности — не сейчас. Маме объясню подробности. Ты должен запомнить одно. Там… ну, в этих документах… там есть несколько человек, которых мы договорились не сдавать. По разным причинам. Но главное — там есть одно имя, которое не должно всплыть никогда. Ни при каких обстоятельствах. Все, что угодно, но только не оно. Иначе сделка аннулируется. Цена договоренности — твой безопасный отъезд. Но нужна гарантия. Это я. На слово тут никто никому не верит.
— Dad…
— Если ты это скажешь по-русски, мне будет приятно.
— Отец.
— Папа вообще-то. Но это уже капризы.
СМС с номера (7346) 5901711
«Мама здесь!!!»
— Марина в Нью-Йорке!!!
— Ага, это хорошая новость. Вот видишь, условия соглашения сторонами выполняются. Посмотрим, что будет дальше.
— Ты знал? Зачем она им вообще понадобилась?
— Я об этом договаривался. Зачем нужна была, спрашиваешь? Для страха. Им нужен страх, больше они ни во что не верят. Всё, слава богу, в порядке теперь.
— С кем договаривался? С первым лицом?
— Всё, время вышло. Тебе пора, и мне пора. Ты помнишь, о чем я тебя просил в конце первого файла?
— Маму жалеть?
— Да, это главное.
— Пап…
— Всё. Долгие проводы — лишние слезы. Спросишь Машу — она тебе объяснит, что это значит. Сейчас иди и не оборачивайся.
— Если мы приедем, мы сможем с тобой увидеться?
— Нет. Потому что ты не вернешься сюда. Никогда. Иди и не оборачивайся, сын.
В самолете я заснул еще на взлете и как в яму провалился. И завтрак пропустил, и обед. Только пару раз очнулся и все повторял про себя: «Долгие проводы — лишние слезы. Долгие… лишние…» — только бы не забыть… Машу спросить надо…