Выбрать главу

— А наш лютый враг уверяла, что только одна крапива вырастет, — весело говорил Михалыч. — Теперь небось попритихла.

И вот однажды мы все сели обедать. Подали суп.

— Дарьюшка, принеси, пожалуйста, укропу, — попросила мама.

— Нет укропа, забыла ноне купить, — отозвалась из кухни тётка Дарья.

— То есть как это нет? — вмешался Михалыч. — А собственный огород на что? Сейчас схожу и принесу.

Мы посыпали суп нашим укропом. Такого вкусного супа я ещё в жизни никогда не едал.

НА ЗЕЛЁНОМ ЛУГУ

Как хорошо солнечным летним утром выбежать с сачком в руках в сад или во двор, побегать, погоняться за пролетающими бабочками и мушками!

Но ещё веселее, если в этом деле примет участие сам Михалыч. Тогда уже получается настоящая охота. Увы, она бывала только по воскресеньям.

На такую охоту мы брали с собой, кроме сачков, ещё походную брезентовую сумку. В неё Михалыч осторожно укладывал несколько стеклянных банок. Горлышко каждой из них было плотно заткнуто широкой пробкой, а внутри лежал кусок ваты, смоченной эфиром. Эти банки-морилки предназначались для пойманных насекомых.

Мне очень хотелось нести сумку с банками самому, но Михалыч не доверял — боялся, что я увлекусь ловлей бабочек, упаду и побью все банки. Поэтому сумку он нёс обычно сам, перекинув её на ремне через плечо. В эту сумку, помимо морилок для насекомых, Михалыч клал несколько бутербродов для нас самих, на тот случай, если мы забредём далеко от дома и проголодаемся.

Но вот сборы закончены, и мы трогаемся в путь отправляемся к речке на луг.

До чего же хорошо там в начале лета! Трава высокая, густая. А сколько кругом цветов! А какой запах! Особенно сильно пахнут большие, похожие на белые кисти соцветия таволги. Тут и там они высоко поднимают свои головки, и от них по всему лугу разливается душистый запах свежего мёда.

Над цветами гудят и летают пчёлы, шмели, разноцветные бабочки. Даже глаза разбегаются — не знаешь, куда и глядеть, кого и ловить. Мы с Михалычем идём неподалёку один от другого, держа сачки наготове.

Я невольно любуюсь Михалычем. Он одет в лёгкий чесучовый пиджак, на голове — соломенная широкополая шляпа от солнца, через плечо — сумка с усыпляющими средствами для насекомых и с подкрепляющими силы — для самих ловцов.

Вид у Михалыча боевой. Даже его излишняя полнота как-то не так здесь заметна, не так бросается в глаза среди просторного, залитого солнцем луга.

Перепрыгивая через лужицы, Михалыч спешит вперёд, за ним еле-еле угонишься. Ветерок развевает полы его чесучового пиджака. И в этом наряде он сам похож издали на какую-то огромную белую бабочку, такую лёгкую и такую весёлую.

Но особенно радует меня то, что Михалыч занимается этой охотой совсем не в шутку, а вполне серьёзно, с таким же азартом, как и я. Каждому из нас хочется обловить другого, поймать что-нибудь интересное, редкое.

Вот на влажной земле возле лужицы сидит целая стайка голубых мотыльков. Они плотно сложили вверху над спинкой свои лёгкие крылышки и как будто дремлют.

А что это за странный тёмно-бурый листок торчит между ними? Я подхожу ближе, и вдруг листок будто раскрывается, опуская вниз два чудесных чёрных крылышка с белой кружевной оторочкой. Бабочка! Да какая большая, какая красивая! Такой в нашей коллекции ещё нет.

Я пытаюсь накрыть её сачком прямо на земле, но она замечает моё движение, взлетает и не спеша, то поднимаясь вверх, то опускаясь до самой травы, как бы играя в воздухе, отлетает в сторонку.

Я — за ней, она — от меня. И всё не спеша, играючи, будто поддразнивая, летит прямо к Михалычу.

Вот он заметил её, весь как-то подтянулся и тоже в погоню. Мы бежим рядом, явно пугая добычу и мешая друг другу.

— Уходи от меня! — сердито шепчет Михалыч. — Разве места на лугу не хватает?

Я отбегаю в сторонку, с завистью наблюдаю за ловлей. Неожиданно бабочка присаживается на зелёный травяной стебелёк.

— Ага, попалась! — торжествует Михалыч. Нацеливается, взмах сачка… и сам ловец, споткнувшись о какую-то кочку, падает в траву, а испуганная бабочка взлетает вверх и улетает прочь.

— Лови, лови! — отчаянно кричит Михалыч, вскакивая с земли.

Увы, всё кончено — бабочка улетела.

Во мне кипит негодование-зачем он отбил у меня Добычу? Куда ему, толстяку, за бабочками гоняться!

Но ещё возмутительнее, что Михалыч пытается на меня же свалить вину за свою неудачу.

— Эх ты, разиня! — махнув рукой, говорит он. — Кричат ему: «Лови!» — а он разинул рот и ни с места. Вот я старик, а видишь…