— Что за смех, в чём дело?! — грозно окрикнет Лизиха, быстро оглядываясь по сторонам.
Но все сидят, опустив носы в книжки и тетрадки. А виновник происшествия прилежно учит грамматику или закон божий. Лицо у него такое тихое, углублённое в своё дело; уж никак не подумаешь, что имен он-то и есть всему причина. «Но что, если Лизиха вернётся в тот момент, когда он с глупой рожей становится перед ней во фронт, что тогда будет?» И при одной этой мысли у меня мурашки пробегают по коже.
А один раз бабку Лизиху во время занятии позвали зачем-то в кухню. Только она скрылась за дверью, Колька, как вихрь, сорвался со своего стула, плюхнулся в её кресло, накинул на плечи тёплый Лизихин платок, надел на нос очки и, постучав линейкой по столу, хриплым голосом запищал:
— Борька, негодяй, иди сюда, я тебя высеку!
Весь класс так и прыснул со смеху.
Потом Колька не торопясь взял со стола Лизихины карманные часы и задумчиво через очки поглядел на них.
— Целый час еще маяться! — вздохнул он и тут же вдруг приложил часы к груди. — Эх, хороши часики! Вот бы мне такие, да ещё с цепочкой по всей груди. Вот бы я пофорсил!
В это время скрипнула входная дверь, в коридоре послышались тяжёлые шаги. И тут же, как в кино, картина сразу переменилась: очки и часы лежат на столе, платок на кресле, а Коля, уткнувшись локтями в край стола, громко и нудно долбит на весь класс коренные слова.
Он орал их так громко, что даже вошедшая в класс бабка Лизиха была неприятно поражена.
— Николай, не ори. Учи громко, но не ори, ты не в кабаке.
— Хорошо, Елизавета Александровна, — покорным голосом ответил Коля, снова углубляясь в повторение своего урока.
Бабка Лизиха спокойно уселась в кресло, накинула на плечи тёплый платок и надела на нос очки — всё точь-в-точь, как только что представил в её же кресле Николай.
Многие не удержались и фыркнули.
— Опять смешки! — грозно крикнула Лизиха. — Смотрите у меня! Что-то уж больно развеселились!
Она обвела всех подозрительными, злобными вами и добавила;
— Закрывайте книжки, приготовьтесь к танцу.
За столом произошло движение. Все книги были мигом закрыты и спрятаны. А на их месте появились чистые тетрадки.
— Загородиться друг от друга! — скомандовала Лизиха.
Снова за столом лёгкое движение. И вот уже каждый ученик отгорожен справа и слева от своего ближайшего соседа поставленной углом раскрытой книгой. Каждый сидит как будто в своём собственном отделении.
Когда всё было сделано, бабка Лизиха открыла хрестоматию и начала диктовать. Все склонили голову над столом, принялись писать. В классе воцарилась тишина, только слышался голос Лизихи да монотонный скрип перьев.
Я диктантов ещё не писал, а только списывал о книжки и поэтому с интересом исподтишка наблюдал зa работой других.
Лица у всех были очень сосредоточенные. Многие от усердия даже приоткрыли рот, другие беззвучно шевелили губами, третьи старались незаметно из-за книжки заглянуть в тетрадь соседа. А Боря от усердия совсем положил голову себе на плечо и сопел так громко, будто он не диктант писал, а тащил на полок тяжёлый мешок муки.
— Борька, не спи! — крикнула Лизиха, прерывая диктовку.
— Я не сплю, Елизет Санна! — выпалил Борис.
— Тогда не сопи и голову попрямей! Диктовка продолжалась.
Вдруг Лизиха опустила книгу и грозно глянула в самый конец стола:
— Николай, ты что, стервец, к Митеньке всё заглядываешь? Привык на чужой шее ехать. Пересядь на другое место!
— Я не к Митеньке вашему заглядываю, — вспыхнул Коля, — а гляжу, как ваш Митенька сам с книжечки сдувает. Вот посмотрите!
И, не дав никому опомниться, Коля схватил книжку, которой Митя отгородился от соседа, и подал Елизавете Александровне.
— Да-а-а-а, хрестоматия… — даже немного растерявшись, сказала Лизиха. Митенька, что же это ты бабушку обманываешь?
— Я вас не обманывал! — дрожащим от негодования голосом воскликнул Митя. — Я и не заметил, какая это книга. Вот честное слово! Вот крест божий! — И он трижды истово перекрестился на икону.
— Верю, верю, голубчик, — успокаиваясь, ответила Елизавета Александровна. — Возьми другую книжку, отгородись от них.
После диктанта все отдали Елизавете Александровне свои тетради и пошли по домам обедать.
Мы вышли общей ватагой.
— А ловко ты его подсадил! — радовался Борька, хлопая Николая по плечу. — Молодец! Как это ты углядел только? Вот тебе и Митенька — паинька-мальчик. Да вот и он, лёгок на помине.
В это время мимо ребят проходил Митя. Он злобно взглянул на Николая, но тут же придал своему личику ласковое выражение.