И тут, похоже, решил активно вмешаться Бог, и внести свои коррективы — в России в 1601 году всё лето лили нескончаемые дожди, а в августе^) ударил мороз — весь урожай бы погублен, и в России наступил страшный голод, и как его следствие — анархия и лихость пытавшегося выжить любыми способами народа. В поисках пищи толпы голодных дошли до Москвы и разграбили государственные житницы. Все меры Годунова не давали никакого эффекта. Наоборот, — ситуация усугублялась, никто не платил налоги, деньги обесценились, отряды крестьян и холопов под предводительством местных выдвиженцев грабили поместья и имения богатых сословий.
Так прошёл не только 1601 год, но и 1602 и 1603. Соседи — поляки и литовцы всё это время наблюдали за беспорядками и хаосом в России, за её резким ослаблением, вероятно, радовались, ибо недавно 25 лет подряд воевали в изнурительной войне с напавшим на них Иваном Грозным, и думали — как этим резким ослаблением России воспользоваться с выгодой для себя?
И в этой ситуации судьба-злодейка им улыбнулась — «они нашли друг друга»: очень сильная в ту пору Польша и довольно грамотный бывший русский дворянин, затем православный монах, служивший даже в Москве при дворе Патриарха переписчиком книг — Григорий Отрепьев, который превратился в выжившего чудным образом сына
Ивана Грозного — Дмитрия, законного наследника российского престола. Так началась трагическая мудрёная история с Лжедмитрием и Смутное время.
При этом стоит заметить, что коварный сценарий был продуман талантливо: Лжедмитрий не пошёл с польско-литовским войском на Москву требовать «законный» престол, а прибыл с убедительной «легендой» к вольным людям в Запорожскую сечь, к казакам.
Казаки выслушали, поверили, возмутились до глубины души несправедливостью и стали готовиться к походу на Москву. Пока готовились, слух о спасшемся Дмитрии Ивановиче стал разноситься широко, и в Запорожскую армию стали стягиваться вольные люди с Дона и других мест.
Когда набралось несколько тысяч, «народная» армия форсировала в октябре 1604 года (после сбора урожая) Днепр и двинулась на Москву. По пути города и селения на удивление сдавались без боя и «народная» армия Лжедмитрия росла как снежный ком, даже с царской армии стали перебегать в народную. Борис Годунов, подавленный бедами последних лет и, ожидая ещё худшего наблюдая за продвижением на Москву народной армии, сильно впечатлился, переживал, занемог и умер 13 апреля 1605 года. Получилось, что его высокая мечта, которую он всё-таки достиг такими трудами, не принесла ему ничего хорошего, наоборот — принесла одни мучения, несчастья и погубила. Жизнь написала историческую притчу.
Под Кромами царские войска перешли к Лжедмитрию. Дорога на Москву была открыта, оставалась сама Москва, в которой часть бояр стали присягать сыну Годунова — Фёдору Борисовичу. Лжедмитрий, подойдя с войском к Серпухову, потребовал к его приходу в Москву очистить город от Годуновых и их покровителей. 1 июня 1605 году предок А.С. Пушкина Гаврила Пушкин на Лобном месте зачитал грамоту Лжедмитрия. После чего народ ворвался в Кремль, стража разбежалась. Всю семью Годуновых, кроме сестры Ксении, стрельцы убили, династия Годуновых прекратилась. А Патриарха Иова затащили в Успенский собор Кремля, сорвали с него все церковные одежды и знаки, бросили в телегу и отправили в монастырь. Москва была «чиста», Лжедмитрий мог въезжать.
В этот момент произошёл странный случай — перед Москвой его встретила мать настоящего Дмитрия и признала Лжедмитрия своим сыном. Похоже, она желала взлёта, почёта и пошла сознательно на ложь. Они вместе вышли к толпе народа, которая ревела от восторга. Современные политтехнологи удавились бы от зависти от такой качественной постановки.
А когда Лжедмитрий подъехал к кремлю и у собора Василия Блаженного снял шапку и перекрестился, то огромная толпа народа упала на колени и рыдала. Это был прекрасный спектакль.
Первые недели правления Лжедмитрия оказались очень удачными: кровь не проливал, врагов не преследовал, разрешил купцам свободно пересекать границы России, эффективно участвовал в работе Боярской думы, толково учил стрельцов военному мастерству.
Но «шило» долго утаить не удалось. Вначале Лжедмитрий скромно указывал, что католики и православные — это христиане. Эти униатские взгляды Лжедмитрия для окружающих были новшеством. Но главный вред ему нанесли польские отряды, которые входили в казацкое войско. Они-то знали правду и не сыграли свою роль качественно — вели себя в Москве очень уверенно и нагло. Недовольные москвичи стали роптать. Лжедмитрий быстро отреагировал — предложил полякам вернуться домой, но те отказались. Лжедмитрию ничего не оставалось, как их арестовать, а затем он своих подельников тайно отпустил, и они отправились в Польшу, «балуясь» по дороге. Понятно, что такое трудно было удержать в тайне. И совсем случился «перебор», когда в Москву из Польши приехала Марина Мнишек в сопровождении двух тысяч шляхтичей, и народ вдруг узнал, что эта полька-католичка является невестой Лжедмитрия.