Миротворчество,
порожденное страхом перед революцией
В 1916–1917 гг. папская дипломатия развернула бурную деятельность в пользу скорейшего окончания войны. В 1915 г. Бенедикт XV говорил Эрцбергеру, что если война протянется долго, то будет социальная революция, какой еще свет не видал.
Растущий протест народных масс против продолжающейся войны и повсеместный подъем революционного движения — все это пугало ватиканских иерархов не меньше, чем правящую буржуазию. Ватикан стремился облегчить господствующим классам воюющих держав возможность выйти из войны путем заключения империалистического мира, для того чтобы спасти от разгрома центральные державы и все силы бросить на борьбу с надвигающейся революцией в странах Западной Европы и на подавление русской революции.
В июне 1917 г. нунций в Баварии Эудженио Пачелли по поручению папы встретился с кайзером Вильгельмом II по вопросу об окончании войны и заключении мира. Вильгельм II разъяснял нунцию, какую позицию должен занять папа, подчеркивая, что если папа ничего не сделает в пользу мира, то дело мира возьмут в свои руки социалисты. Аргумент на папского представителя подействовал. Через месяц после встречи папского нунция с Вильгельмом появилась папская нота — обращение ко всем воюющим державам о заключении мира.
Основная идея ноты сводилась к тому, что воюющие державы должны простить друг другу обиды и вернуться к довоенному положению. В числе других предложений папа рекомендовал отдать Германии ее прежние колонии, вопрос же о возмещении за разрушения он предлагал решить в духе взаимного прощения, а территориальные споры — в «пределах справедливого и возможного». Армии воюющих стран, по предложению папы, должны быть выведены с оккупированных ими чужих территорий (Бельгии, Франции, и др.). Однако о территории России, занятой немецкими войсками, папа умалчивал.
В странах Антанты папская нота была воспринята отрицательно, как продиктованная интересами Австрии и Германии.
Крушение кайзеровской Германии Ватикан воспринял крайне болезненно. Еще большим ударом было для него поражение Австро-Венгерской монархии. 1 ноября 1918 г. папа обратился телеграфно к правительству Англии с просьбой благожелательно рассмотреть вопрос о сепаратном мире с Австро-Венгрией.
Ватикан и Февральская буржуазно-демократическая
революция 1917 г.
Начиная с 1917 г. у Бенедикта XV и римской курии возникли новые заботы и тревоги. Они были вызваны революцией в России. С буржуазным Временным правительством Ватикан быстро нашел общий язык. Поверенный в делах России при Ватикане Н. Бок 18 (31) марта 1917 г. сообщал министру иностранных дел Временного правительства П. Н. Милюкову, что там сообщение о революции в России произвело «смешанное впечатление», но преобладало «чувство эгоистической радости за интересы католической церкви». Падение царского строя, писал Бок, означает для Ватикана «открытие новой эры свободы католичества в России»[48]. В Ватикане рассчитывали, что с падением царизма будут отменены особые привилегии государственной православной церкви и это даст папству возможность осуществить его давние планы насаждения католицизма в России.
Но Ватикан и правящие круги стран Европы и Америки считали, что революция в России вряд ли остановится на свержении монархии и установлении буржуазного господства. «Второе чувство, замеченное мною за эти дни в Ватикане, — писал Бок, — чувство опасения за крайность нашего движения. Впечатление это я вынес и из бесед с здешними иерархами и из чтения католической печати. Мало знакомое с Россией и русским народом здешнее духовенство, и в особенности наиболее консервативные его представители, не только поражены быстротою и радикальностью небывалого в истории переворота, но и обеспокоены за дальнейшее его развитие, причем именно незнакомство с Россией заставляет их сравнивать ее с Францией 18-го века и опасаться, как бы наша революция не уподобилась бы впоследствии французской и не увлекла бы за собою и другие страны…»[49]
В июне 1917 г российскому представителю при папском престоле был вручен меморандум по вопросам, относящимся к положению католической церкви в России. Речь шла в значительной мере о чисто религиозных вопросах, как, например, смешанные браки (католиков с некатоликами) и религиозная принадлежность детей, родившихся от таких браков; допущение в определенных случаях русского языка в католическом богослужении; право свободного перехода в католицизм, язык религиозного обучения и т. д. Царское правительство ревниво сохраняло привилегированное положение православной церкви в этих вопросах, что приводило к трениям с Ватиканом. Временное правительство не отделило церковь от государства, тем самым многие из спорных вопросов оставив нерешенными.