Ничего примечательного не могу сказать о его лице. Он перевел взгляд со своего компьютера на нашу компанию, придал своему лицу извиняющееся выражение, и в следующую секунду его лицо, а потом вся голова взорвалась и разлетелась на мелкие кусочки.
В первый момент я даже не испугался. Конечно, внутри себя я испугался, как и любой на моем месте, но шок был настолько силен, что в первые секунды я просто вообще ничего не почувствовал, кроме полнейшей растерянности, для других чувств, наверное, просто не осталось места. В конце концов, не каждый лень переживаешь такое: человек, который ничего дурного не сделал, кроме того, что встал тебе навстречу и выключил компьютер, вдруг взрывается у тебя на глазах.
Буквально взрывается.
Я и до сих пор не могу взять в толк, на самом ли деле я это видел, или это моя фантазия сыграла в этот момент такую плохую, шутку, но я совершенно отчетливо видел, как его лицо сначала раздулось как воздушный шар, который по ошибке подключили к компрессору высокого давления. Глаза вылезли из орбит, щеки раздулись, как на иллюстрации из детской книжки пятидесятых годов (ветер, который дует на облака), а губы словно растянулись в злорадной гримасе, не хватало еще, чтобы взорвавшийся рот произнес комичное «бэнг». За долю секунды глаза словно глянули в разных направлениях, и, по крайней мере, в одном из них мелькнуло выражение полного и абсолютного удивления — не ужас, определенно, не ужас, он просто не успел испугаться, а волосы на голове встали дыбом, как у персонажа комиксов, который сунул палец в штепсельную розетку.
Тут сзади меня резко вскрикнула одна из женщин, и это вывело меня из оцепенения. Моя истерическая фантазия спряталась в принадлежавший ей уголок моего подсознания, и я вернулся к реальности, которая была не лучше кошмарной галлюцинации.
Все произошло невероятно быстро, менее чем за секунду, но секунда может длиться невероятно долго, особенно если твой мозг действует не на обычной земной скорости, а прокручивает случившееся как в замедленной съемке. Тогда в одну секунду вмещается огромное количество впечатлений, мыслей, ощущений. Именно это и случилось со мной в эту секунду. Лицо Флеминга, которое я не успел даже подробно рассмотреть, взорвалось и разлетелось во всех направлениях, в том числе и в мою сторону. Затем взорвалась и вся голова, хотя я не совсем уверен, что это был именно взрыв. Не было никакой вспышки, никакого пламени, дыма или чего-то в этом роде, его череп просто разделился на части, да так быстро, что уже через секунду на его шее оставались лишь красные клочки из остатков кожи, тканей и костей. Мне даже показалось, что один глаз, пролетая мимо меня, бросил на меня взгляд, полный упрека, осколки костей, словно шрапнель, вонзились в столешницу, а на стене за столом отпечатался примерный контур тела из пятен крови и кусочков плоти. Все помещение казалось погруженным в кровь, даже освещение на какой-то момент показалось красным, это было настолько мучительное впечатление, что я крепко зажмурил глаза, чтобы прекратить это кошмарное наваждение.
Напрасно.
Видение никуда не делось. Перед глазами стояла та же картина, даже более красочная и подробная. Моя фантазия, потрясенная увиденным, взялась работать заодно со зрением, вмиг дорисовав те подробности, которых я не заметил за короткие мгновения этого кошмара. Мало того, в этот момент что-то мягкое и теплое шлепнулось мне на лицо и стекло по щеке вниз. Крошечные осколки кости разлетелись, подобно заряду из духового ружья, и один из них вонзился мне в левую тыльную сторону кисти. Боль была не сильная, не сильнее укуса пчелы, но само сознание, что это чужая плоть, еще недавно бывшая живой, было настолько мучительно, что я уже не мог дальше этого вынести. Флеминг все еще стоял на дощатом помосте в десяти метрах от меня, спина была еще прямой, как это ни абсурдно, а руки его были слегка выставлены вперед и покачивались, словно у пугала, двигающегося на ветру. Голова отсутствовала. Из перебитых шейных сосудов брызгала кровь, как из перебитого водяного шланга, а некоторые нервные волокна, хотя и не получали больше команд, продолжали поддерживать руки, которые почему-то еще не опустились вдоль тела, а наоборот, подрагивали и делали попытку подняться. И тут…
…тело без головы сделало шаг ко мне и подняло руку, словно указывая на меня.
Это было уже слишком. Может быть, я потерял сознание, однако не знаю, возможно ли это — упасть в обморок и при этом оставаться стоять одновременно. Хотя, пожалуй, это столь же невозможно, как и то, что тело, лишенное головы, шагнуло навстречу и сделало отчетливый угрожающий жест в мою сторону. Наверное, все же мое сознание отключилось на какой-то короткий момент, потеряв контакт с моими мыслями, иначе объяснить все это просто невозможно. К счастью, в этот момент меня окутала кромешная тьма. Ужасные картины пропали, и у меня было чувство, будто я проваливаюсь в бездонную темную пропасть, и в этом падении не было ничего ужасного, наоборот, это даже было в какой-то степени приятно, потому что мне было совершенно все равно, что меня там ожидает. Хуже, чем в действительности, уже ничего быть не могло.
Но и это мгновение покоя довольно быстро закончилось. Крик, в котором соединялись, по крайней мере, несколько голосов, вернул меня к реальности, я услышал приближающиеся ко мне шаги, и кто-то отвесил мне довольно сильный удар, из-за которого я отлетел в сторону, пошатнулся и упал около какого-то стола. Из-за этого удара у меня перехватило дыхание, я шумно втянул воздух сквозь стиснутые зубы и, наконец, открыл глаза. К столу, за которым все еще стояла обезглавленная фигура Флеминга, подбежали Эд и Стефан. Мне повезло: вследствие удара я так перевернулся, что уже не мог смотреть в направлении Флеминга, да и спешивших к нему Эда и Стефана едва видел боковым зрением.
Вероятно, в сторону меня отбросил Стефан. Он мог бы обойтись и без этого, пробежать мимо меня, не трогая, но он принадлежал к той породе людей, которые лучше оттолкнут другого, чем хотя бы чуть-чуть свернут со своего пути. Почему-то эта ничтожная подробность не ускользнула от моего внимания, и я добавил еще несколько минусов к моей оценке этого узколобого Арни. Сзади меня в зал протиснулись Элен и толстушка, а Мария стояла в проеме полуоткрытой двери и испуганно заглядывала внутрь. Скорее всего, она не видела, что произошло, просто она была одной из тех, кто дрожит от страха перед входом в любую незнакомую комнату.
Сам не знаю, почему я пропустил Элен мимо и резко выставил вперед руку, чтобы схватить Юдифь, которая шла вплотную к ней. Мягко, но настойчиво я попытался, взяв ее за плечи, отвернуть лицом к двери, чтобы избавить от созерцания этого ужасающего зрелища.
— Что такое? — недовольно промолвила она, инстинктивным движением пытаясь вырваться. Она была неожиданно сильна, что меня удивило, но я автоматически стиснул свои объятия.
— Не смотри туда, — быстро сказал я. — Не надо! — Горло сжимало спазмом, я с трудом выдавил из себя эти несколько слов. Истерика потихоньку проходила, но вместо этого внутри меня нарастала ужасающая дурнота. Я почувствовал, что меня вот-вот вырвет. Боже мой, его голова взорвалась у меня на глазах. Это ужасно!
Юдифь оставила попытку вырваться, однако попыталась повернуть голову и посмотрела в направлении, в котором убежали Эд и Стефан. Когда она повернула голову обратно ко мне, она выглядела еще более смущенной, чем раньше. Вероятно, два добрых самаритянина закрыли своими спинами обезглавленный труп Флеминга, и Юдифь его не разглядела. Про себя я гадал, кто из них двоих не выдержит первым, представляя, как одного вырвет прямо на его более стойкого соседа.
— Да что происходит? — спросила сбитая с толку Юдифь. На ее лбу между бровями прорезалась недовольная складка. Ее голос окреп. — Что за ерунда?
— Тебе действительно незачем на это смотреть, — устало сказал я. — Это зрелище не для тебя, поверь мне.
Мне становилось все хуже. Я почувствовал, что больше мой желудок не выдержит и вот-вот выплеснет все свое содержимое наружу. Я почувствовал во рту вкус желчи.
Моя слабость подтолкнула Юдифь к действиям, и она снова решила посмотреть в сторону Эда и Стефана, и когда она после этого взглянула на меня, ее взгляд уже не выражал никакого смущения, в нем была ярость. Одним сильным рывком она освободилась и обернулась.