ряд конференций. Так родился Первый международный полярный год, в проведении
которого участвовала и Россия. Спустя почти 50 лет, заполненных работой экспедиций и
всякого рода исследованиями Арктики, был поставлен вопрос о Втором международном
полярном годе. В международную комиссию вошли и представители СССР.
Уже 25 лет от роду Михаил Михайлович Сомов продолжил учебу на втором курсе
вечернего отделения Дальневосточного политехнического института. В связи с этим он
перешел на работу в Управление по обеспечению кораблевождения на Дальнем Востоке на
должность научно-технического сотрудника гидрометеорологического отдела. Участвовал
и в экспедициях, но все это было не то. Осенью 1934 года, уйдя из Политехнического, он
поехал в Москву и поступил на второй курс гидрологического факультета дневного
отделения Московского гидрометеорологического института. Со временем удалось
перевести в Москву и семью.
В течение года он блестяще сдал экзамены за два курса, Окончил институт в ускоренном
темпе. Еще в студенческие годы начал публиковать первые свои исследования, завоевал
любовь и уважение специалистов — от сверстников до известных ученых.
Свершилось то, чего Михаил Михайлович давно ожидал: он нашел себя, нашел сферу
приложения своих сил, ума, таланта. Интерес к арктическим окраинам страны, законам
жизни на загадочных просторах Северного Ледовитого океана захватил его целиком.
Вспомним обстановку тех лет применительно к истории освоения Арктики. В 1928 году
вся наша страна с волнением следила за спасением экспедиции итальянца Нобиле,
стремившегося достичь Северного полюса на дирижабле «Италия». Названия
ледокольных кораблей «Красин» и «Малыгин», имя советского летчика Б. Чухновского
были у всех на устах. Спасая итальянцев, погиб знаменитый полярник Руал Амундсен.
Михаилу Сомову было тогда 20 лет, и в его семье интерес к этой эпопее был не ниже, чем
в других.
В 1934 году затерло льдами ледокол «Челюскин». Советское правительство приняло
необходимые меры для спасения людей. Выполнены были и плановые научные задания.
На киноэкранах и газетных страницах возникло благородное лицо бородатого полярника с
внимательным взглядом светлых глаз, Отто Юльевича Шмидта.
Весной 1937 года был разработан план воздушной экспедиции на Северный полюс и
создания там дрейфующей научной станции. Полярники, ученые, летчики, моряки
объединили усилия, и 21 мая четверо отважных советских людей начали «обживать
Арктику», поселившись на дрейфующей льдине в районе северной оси земного шара. Мир
узнал и запомнил имя Папанина и его героических товарищей — Федорова, Ширшова,
Кренкеля.
Сомов сдавал последние экзамены, а на горизонте возникло новое событие сенсационного
масштаба. В. П. Чкалов, совершивший год назад исторический перелет над Арктикой по
маршруту Москва — Земля Франца-Иосифа — Петропавловск-Камчатский — остров Удд,
вместе со своими товарищами Г. Ф. Байдуковым и А. В. Беляковым полетел через полюс в
Америку. Не прошло и месяца, как по их следу, спрямляя непростой маршрут, пролетел
самолет под командой М. М. Громова.
Все эти события касались не только специалистов, коллег по профессии. Они касались
всех советских людей, чуждых мещанской узости и ограниченности. Успех советских
полярников и советских летчиков был успехом народа. Как же должен был чувствовать
себя молодой специалист, решивший посвятить жизнь вот этим ледяным просторам,
только что переступивший двери вуза!
В жизни Михаила Михайловича именно в эту его студенческую пору важную роль сыграл
профессор-океанолог Николай Николаевич Зубов, один из энтузиастов ледового дрейфа и
участник подготовки экспедиции Папанина. Вот уже скоро 20 лет, как Зубов умер, но
бывшие его студенты, ныне опытные «полярные волки», до сих пор вспоминают о нем с
молодой влюбленностью. А как говорил о нем Михаил Михайлович Сомов!
«Николай Николаевич Зубов был не просто профессор, он был еще изумительный
воспитатель. Всегда строгий и требовательный к студентам, он никогда не давал им ни в
чем поблажки. Вместе с тем он умел подметить какое-нибудь подлинное горе у студента,
умел выслушать человека и никогда не оставался равнодушным, обычно находя пути к
устранению несчастий. Характерно и то, что, несмотря на строгий тон Николая
Николаевича, в случае крайней нужды студенты обращались за помощью именно к нему.
Я думаю, что это происходило не только потому, что его отношение к студентам всегда
было доброжелательным, но и потому, что его советы и мнения всегда были советами и
мнениями по-настоящему умного человека, прожившего большую и трудную жизнь».
Зубовым написано много ценнейших трудов по океанологии. Писал он также о
соотечественниках — исследователях морей и океанов. Николай Николаевич обычно был
окружен молодежью. Иногда он приглашал к себе студентов домой «на жареного петуха».
Целый вечер шли споры, обсуждались проблемы теплосодержания в северных морях,
режимы ледовитости морей, образования и таяния льда. Как связано это с состоянием
погоды, с направлением ветра? От чего зависит температура морских вод на том или
другом участке Северного Ледовитого океана? По каким направлениям, в силу каких
законов движется, дрейфует лед в различных областях полярного бассейна?
Сомова, который был старше своих товарищей по курсу, профессор выделял, часто
беседовал с ним. Еще студентом Михаил Сомов написал статью «К тепловому режиму
Нордкапского течения», которая увидела свет во втором номере журнала «Метеорология и
гидрология» за 1938 год. Внимательно изучив данные годового изменения средней
температуры на двух разрезах Баренцева моря (разрез Нордкап — остров Медвежий и
разрез по Кольскому меридиану) за 1934, 1935 и 1936 годы, Сомов попытался подсчитать,
количество тепла, приносимого Нордкапским течением. Для этого он предложил свою
специальную для расчета формулу и пять рисунков, иллюстрирующих ход его
рассуждений. Вывод был сугубо конкретный, практически полезный: ежегодно с одного
квадратного сантиметра поверхности юго-восточной части Баренцева моря в среднем
отдается тепла в атмосферу около 120 больших калорий. В этой статье молодой ученый
вновь выдвинул поднятый еще в 1928 году Зубовым вопрос о целесообразности вести в
Баренцевом море гидрологические наблюдения на постоянных разрезах.
Годом позже в статье «О передаче температурных аномалий океана на расстояние»,
опубликованной в том же журнале, профессор Зубов привел предложенную Сомовым
формулу, напомнив читателям, что в океанологическую практику ее ввел молодой Сомов.
С тех пор она вошла в широкий обиход.
Температурный режим морских вод интересовал ученых, не только сам по себе, но в
первую очередь в связи с проблемой ледовых прогнозов. В журнале «Проблемы Арктики»
за 1939 год Михаил Михайлович полемизирует со статьей океанологов В. Назарова и Н.
Белинского на эту тему. Статья Сомова — образец принципиальной полемики.
Корректный тон, умение сдержать эмоции, аргументированная критика, со всей
очевидностью доказавшая ошибочность позиций двух авторов. Но это не мешает ему
признать, что с одной из гипотез этих авторов «есть все основания полностью
согласиться». Сомов делает упор на то, что формула Зубова, которую авторы подвергли
сомнению, найдена из непосредственных наблюдений и практически полезна, тогда как
поднятые ими вопросы имеют «некоторый интерес для чисто теоретических
исследований, но с точки зрения решения практических задач, и в первую очередь задач