Первое решительное сражение произошло в связи с предложением об отчетном докладе, посвященном социально-экономическому положению России, и последующими дебатами на эту тему. Председательствующему так удалось запутать очередность тех или иных поправок, что после нескольких дней заседаний логическая нить была окончательно утеряна, зато страсти накалились до последнего предела, и временами из-за общего шума ничего не было слышно. В результате этой яростной борьбы в конце концов сформировались две альтернативы: делать отчетный доклад или не делать его. И здесь Василий Иванович провел предварительную разведку боем. Он не просто поставил вопрос на голосование, но прежде поставил на голосование вопрос о том, нужно ли ставить этот вопрос на голосование, и по результатам уверенно определил, что демократы в любом случае окажутся в меньшинстве. Большинством голосов было решено вопрос на голосование не ставить.
Это обстоятельство вызвало громовой протест депутатов, которые просто не могли согласиться с бюрократической абракадаброй постановки вопроса о вопросе. И Василий Иванович, оценивший уже положение, теперь мог проявить либерализм, заранее зная, что вопрос не пройдет.
В этой ситуации демократы неожиданно объявили шах «королю» — потребовали поименного голосования. Внутренний мотив подобного предложения заключался в том, что часть депутатов могла бы почувствовать свою персональную ответственность перед избирателями и проголосовать за доклад о социально-экономическом положении России. Впрочем, и Василий Иванович прекрасно понимал ситуацию, связанную с последствиями поименного голосования.
В конце концов в результате ожесточенных стычек поименное голосование все же было проведено, и вопрос об отчетном докладе правительства был решен в соответствии с раскладом голосов: «за» — 495, «против» — 494.
Судьбоносное решение было принято большинством в один голос! Это был переломный момент в работе съезда. Левое крыло депутатского корпуса одержало, наконец, свою первую законодательную победу.
Последующий отчетный доклад, и в особенности развернувшиеся в связи с ним дебаты, психологически сомкнулись с коллизиями кинофильма «Так жить нельзя». И, кроме того, высветились чисто человеческие образы, их интеллектуальный и духовный потенциал, система мышления, и еще в какой-то мере невольно приоткрылись затаенные пружины и нити, определяющие их поведение. И на этом фоне совершенно иначе предстал самый главный вопрос о суверенитете России. Кроме того, определился важный технический, вернее психологический, прием — поименное голосование.
На этом витке снова возникали острые противоречия между залом и председательствующим. Впрочем, на данном этапе ожесточенной парламентской борьбы последний, как бы успокаивая зал, периодически шел на точно рассчитанные и взвешенные уступки, сопровождая их благодушными и демократическими жестами. При этом он представлял дело таким образом, как если бы эти примирительные жесты исходили от него лично, от его собственного понимания обстановки.
Неожиданно после перерыва за спиной у председательствующего появился флаг России, правда, в свернутом состоянии. «Вот видите, товарищи, — сказал Василий Иванович и улыбнулся по-доброму, — вы захотели флаг, так вот же он». Еще один нажим со стороны депутатов (атака местного значения) — флаг развернули. И снова Василий Иванович согласительно улыбнулся. Так же он дал возможность Секретариату занять место на фланге президиума. Вскоре на другом фланге заняла место редакционная комиссия, а в центр Президиума наконец-то прорвались помощники председательствующего из числа народных депутатов.
На языке военных сводок это могло бы прозвучать примерно так: «После упорных и ожесточенных боев наши войска овладели хорошо укрепленными позициями противника». На волне доброжелательных уступок Василий Иванович как бы набирал очки в зале, устанавливал как бы человеческие отношения, как бы напрашиваясь на сердечность. И в этом ключе он мог неожиданно с максимальным обаянием, на которое только был способен, сделать очень «демократическое», очень «совестливое» предложение, которое разом перечеркивало самые важные надежды демократов. И этот шаг председательствующего вызвал такой взрыв возмущения в зале, который едва не привел к революционному насильственному свержению Казакова.