— У тебя, поди, дел уйма по твоей пионерской линии, — сказал он, повернув к Жичину голову. — Так ты иди, мы тут со старшиной одни управимся.
Вот это Мурзин, вот это командир! То, что Жичину больше всего сейчас надо. Он крепко пожал Мурзину руку. В третьей роте он уже побывал, теперь в первую.
Стоило немного поднажать, как вновь явилась непрошеная гостья — усталость. Первым делом она вселилась в ноги, потом вероломно атаковала поясницу и сделала попытку захватить остальную территорию его тела.
Коварный противник — усталость.
Жичин знал по вчерашнему опыту, что самое лучшее — это не обращать на нее внимания. Идти и думать о чем-либо интересном, думать и идти. Так и поступил. Сами собой пришли мысли о Мурзине, о связистах. Им хоть бы что: идут веселые, бодрые, друг перед другом стараются. Они из одной части — из школы связи. И командир оттуда, и старшина. Знают один другого, верят друг другу. Великое это дело — взаимное доверие. Без него ни в походе, ни в бою. А все роты — их было четыре — собраны, как говорят, с бору по сосенке: со всего Балтийского флота по одному, по два бойца из подразделения. Не только боевых задатков и привычек — имен и фамилий друг друга не знали. Командирам в этих ротах приходилось особенно туго. Кому что лучше поручить, когда ни фамилия бойца, ни его лицо ничего еще не говорят командиру? Жичин знал это по себе. Отряд был сформирован двое суток назад, и Жичину удалось пока познакомиться лишь с комсоргами да с членами бюро. Не распознать, не в душу их проникнуть, а лишь познакомиться.
«Теперь все надо делать на ходу», — вспомнились ему слова Прокофьева.
Он прав, конечно, как всегда прав, этот въедливый политрук Прокофьев. Иного пути просто нет. Только надо быть отличным лыжником, чтоб поспевать из одной роты в другую. Ведь надо же хотя б по одному разу в день побывать в каждой роте. Обязательно надо. А тут поясница не разгибается… Э-э, худо, братец. Разогну-улась, куда денется?
А как, интересно, Прокофьев себя чувствует? Он с утра побывал уже во всех ротах, успел вместе с начальником штаба выполнить какие-то задания, партийное бюро провести… Устает он или же поясница у него резиновая?
Первую роту Жичин догнал, но если б надо было догонять кого-то еще, он, разумеется, не смог бы: выбился из сил.
По обмороженным ногам эта рота вышла в «рекордсмены». Хочешь не хочешь, а задержаться здесь придется. Он дал командиру роты совет: сходить во взвод связи и попросить у старшины две-три пары больших ботинок или валенок. Тот хотел сию же минуту послать своего старшину, Жичин отговорил его: не такой у связистов старшина, чтоб сделать услугу своему коллеге. Уж если и уступит он небольшую толику, то только в случае, если попросит его об этом командир или политрук. Ротный повернул голову к политруку, засмеялся.
— Есть такие люди, — ответил политрук. — Сейчас же, пожалуй, и махну к нему. Валенки-то нужны позарез.
Он сразу и махнул, а Жичин рассказал ротному, как этот старшина взвода перед строем яростно растирал снегом замерзшую ногу одного бойца-разгильдяя.
— Да он просто молодец, этот ваш старшина, — сказал ротный. — Мне бы такого… — Он вздохнул, повернулся к Жичину и вперил в него серые, чуть улыбнувшиеся глаза. — А растирание мы сейчас тоже продемонстрируем. Перед всей ротой. У меня у самого нога подмерзла.
Продемонстрировал. Не спеша, с толком.
— Как в печке побывала, — громко сказал он, показывая на красную босую ногу.
Для вящей убедительности он решительно опустил ногу в сугроб и не вынимал ее оттуда с минуту. Всю эту минуту Жичин смотрел на строй, на бойцов. Пожалуй, все знали: при обморожении надо растираться снегом. Этому в северных краях учат раньше азбуки. Знать — знали, а вот решиться не могли. И не оттого, что смелости не хватило, — хлопот много: надо ведь остановиться, снять ботинки, растереть ноги, вытереть их, потом надеть носки, ботинки да еще догнать товарищей. Во-о обуза какая. Легче перетерпеть. Ведь, ощутив боль, человек не думает обморозиться всерьез. А сейчас начал сам ротный, все стоят на месте, догонять никого не надо, поснимали ботинки и давай с визгом и смехом растирать друг другу ноги. Ве-се-ло. Как-то само собой вышло все на славу.
— А ты, оказывается, дельный парень, — сказал ротный. — С виду не подумаешь.
Жичину стало неловко.
— Попробуй после такой похвалы задержаться в роте, — ответил он.
Ротный пристально поглядел Жичину в глаза, хотел, видимо, убедиться, не всерьез ли он. А ему после снежных ванн, развеселивших всю роту, и правда нечего было делать здесь. С комсоргом обо всем договорились…