И журнал «Нева» тоже дожил до лучших времен. И в девяностые годы в нем печатались лучшие тогда вещи. И все дело в Борисе Никольском. Он тоже дождался своего времени, когда все уже зависело не только от системы, но и от отдельных людей — и тут Борис Николаевич показал себя. И вышли вещи остро современные, о каких совсем еще недавно нельзя было мечтать, да нелегко было отстаивать их и теперь! Но Никольский, как Твардовский в свое время, совершил в своем журнале небывалый литературный переворот. И появились немыслимые прежде роман Дудинцева «Белые одежды», повесть Лидии Чуковской «Софья Петровна», блокадные записи Лихачева «Как мы выжили» и многое другое, немыслимое прежде, да и тогда довольно опасное.
То были лучшие годы. На общем подъеме Никольского избрали в Верховный Совет, который буквально светился тогда лицами самых лучших людей. Недавно Борис Николаевич выпустил книгу о том времени с горьким названием «Святая простота». Теперь «Невы» в этом доме нет. Причина, я думаю, понятна: «Не тем торгует, дохода не принесет! Стереть, как всю ленинградскую пыль!». Глупо, конечно. Всегда Невский был литературный проспект — и кто не понимает этого, лишает город лица.
Дом № 2
Этот дом, последний, а точнее, первый на четной стороне Невского проспекта, представляет собой конец огромного здания Генерального штаба, развернувшегося вдоль Дворцовой площади. Много что можно рассказать о нем. Здесь служил Вольховский, соученик Пушкина, окончивший курс первым, то есть лучшим.
Тут открывается вид на Дворцовую площадь и Александрийский столп — памятник Александру Первому в честь его победы над Наполеоном. Пушкин, мы знаем, как, сравнил свой нерукотворный памятник с памятником царю: «...Вознесся выше он главою непокорной Александрийского столпа!»
Но не только Пушкин. В советское время в крайнем доме Невского, за № 2, поселилось множество советских учреждений, всяческие народные комиссариаты, среди них Отдел Управления Петроградского Совета, занимающийся, в частности, распределением продуктов питания. Возглавлял этот отдел Яков Белицкий, и окна его выходили на площадь Урицкого (так стала называться Дворцовая площадь после убийства Урицкого), и на Александрийский столп (который, к счастью, не переименовали). Сотрудница отдела Надежда Павлович, хорошая знакомая поэта Ходасевича, приглашала его читать свои стихи перед сотрудниками отдела. Гонорар он получал продуктами. Однажды получил изрядное количество куриных яиц и, глядя в окно на Александрийский столп, посвятил своей благодетельнице шутливое стихотворение «Памятник» в подражание пушкинскому:
Потом Ходасевич уехал. Нет уже многих гениев, но их строки — это по-прежнему главное, что есть в нашем городе. Так же «светла Адмиралтейская игла», как сказал Пушкин, и так же летит «кораблик желтый негасимый из Александровского сада», как написал Бродский. Два гения с промежутком в сто пятьдесят лет, Пушкин и Бродский, черпали вдохновение здесь.
Невский проспект — не только музей под открытым небом. Он остается главной улицей города и в наши дни. Как и во времена Гоголя, разного рода прохожие заполняют его в разное время суток. На рассвете сюда вылезают из щелей люди несчастные, бездомные — чаще всего их путь лежит через Садовую на Сенную площадь, где, разгружая товар, можно поправить свое благосостояние и здоровье.
Потом наступает время транспортной давки, и только лишь после этого Невский открывается во всей красоте, как лучшее место для гуляния, покупок и знакомств.
Именно здесь видно, что главное в жизни города, как он изменился и чем он стал. Когда-то в дни советских праздников его заполняла шумная толпа с лозунгами и транспарантами. Считалось, что они славят власть, мудрое ее руководство — но страшно вспомнить, как плохо были одеты они, сколько пьяных в толпе. Когда говорят, что в наши дни необыкновенно упала общественная нравственность, я вспоминаю те так называемые праздничные дни! Валяющийся на тротуаре Невского, весь покрытый грязью «празднователь» вовсе не был чем-то необыкновенным, таких, пройдя по Невскому, можно было насчитать десятки — и никто, включая милицию, не обращал на них особого внимания: «А что такого? Нормально!» Что удивительно, почему-то в советские времена именно на праздники, особенно на 1 мая и 7 ноября, была удивительно мерзкая погода, летел мокрый снег.