И с этими словами он извлек из противогазной сумки, висевшей у него на плече, флягу и три великолепных сухаря.
— Это что такое? — удивился капитан.
— Энзе, — с гордостью, самодовольно ответил ординарец.
Терентьев понянчил на ладони флягу.
— Водка?
— Она самая. — Валерка загордился пуще прежнего.
— Где взял? — Терентьев нахмурил брови.
— Моя. Я же не пью. Для вас собрал. Семьсот граммов.
— Ладно. Пускай так. А сухари?
— Старшина, как тронулись в поход, выдал на всякий случай, чтобы вас подкормить.
— Много?
— Ешьте, ешьте, вам хватит, — великодушно ответил щедрый Валерка.
— Я спрашиваю — сколько? — повысил голос капитан.
— Восемь штук. Самые отборные.
— Давай сюда все.
Валерка суетливо схватился за сумку, передернул ее с боку на живот и, еще не догадываясь, для чего понадобились командиру сухари, отдал их Терентьеву.
— Пошли, — сурово сказал командир.
Отстранив Валерку, он решительно распахнул дверь.
— Вот, — сказал он, кладя сухари и флягу на стол. — Сейчас буду всех вас кормить и поить. По манерке водки и по куску сухаря на рот. Поскольку рядовой Лопатин не пьет, а он мой ординарец, то его порция водки переходит ко мне. Не возражаешь? — спросил он у Валерки.
— Н-нет, — сказал Валерка, с ужасом думая: "Сейчас все мои сухари сожрут за милую душу. Вон как вытаращились на них. И никому ведь не придет в голову, что мне как пить дать попадет за это от старшины. "Растяпа, — скажет старшина. — Я тебя чему учил? Я тебя учил накормить командира: хоть бы к черту на рога попадете с ним, командир и там должен быть накормлен. Ай-яй-яй. Какой же ты есть ординарец?" Вот как нацелились, словно волки".
Тем временем капитан Терентьев разломил каждый сухарь на две доли и, отвинтив крышку фляги, налил в ту крышку водки.
— Подходи по очереди, не толпясь. Командир первого пулеметного взвода, получай… Командир батареи, причащайся…
Капитан Терентьев повеселел, стал дурачиться. Повеселели заодно с ним и те, что находились в этот час в комнате. Черт возьми! Дело ведь было не в глотке водки и не в куске сухаря, а в чем-то другом, более значительном и важном, чего никто из присутствовавших не мог и не стремился объяснить себе. Просто людям стало весело, мигом исчезло угнетавшее их уныние, и пусть теперь все идет прахом, можно хоть сейчас вновь подниматься в поход по весенней распутице, опять на все сорок километров, дать бы еще только солдатам по такому вот ломтю сухаря, по манерке водки, да чтоб увидели они таким вот своего командира.
Все задвигались, загомонили, перебивая и почти не слушая друг друга. В комнате стало шумно, а капитан Терентьев знай покрикивал:
— Командир взвода ПТО — получай, телефонист — получай, радист — получай, рядовой Лопатин… Ты чего не весел? — спросил он у переминавшегося с ноги на ногу рядом с ним Валерки. — Жалко сухарей?
Валерка вздохнул, потупясь.
— Ну, — настаивал командир. — Говори, жалко?
Валерка и на этот раз только вздохнул.
— Забирай свою порцию, — усмехнулся Терентьев, — а вот эту отнесешь часовому. Постой, — остановил он уже повернувшегося было Валерку. — А где твой противогаз?
— А я его, еще когда двинулись в поход, выбросил, — беспечно сказал Валерка.
— То есть как выбросил? — нахмурился капитан. — Боевое снаряжение выбросил?
— Сухари не в чем было нести.
— Та-ак, — угрожающе протянул командир.
В комнате наступила тишина.
— Ну вот, — Терентьев постучал кулаком по столу, — чтобы противогаз у тебя был. Иначе пойдешь в штрафную роту.
— Будет, — сказал Валерка дрогнувшим от обиды голосом. — В бою добуду.
— Иди, — махнул рукой Терентьев и обратился к офицерам: — Сейчас же проверить у бойцов наличие противогазов и доложить… — он посмотрел на часы, откинув обшлаг гимнастерки, — в двадцать…
Тут дверь распахнулась, и на пороге, нетерпеливо постукивая кнутом по голенищу облененного грязью сапога, встал Гриценко, огляделся, увидев капитана, поправил на боку сумку и, приложив руку к шапке, хрипло рявкнул:
— Прибыл!
— Всем обозом? — быстро и радостно спросил Терентьев, вмиг забыв о том, что еще минуту назад был неимоверно зол на старшину.
— Никак нет. Одними санями. Четыре лошади впряг и прибыл.
— Что привез?
— Хлеб, сахар, табак, сало, консервы и гороховый концентрат, — загибая пальцы и вопросительно глядя в потолок, перечислил старшина.
— В чем же солдаты будут варить твой концентрат? — спросил капитан.