Нет, это было невероятно. Выходя из-за куста, он прошептал: "По щучьему веленью, по моему прошенью, пусть сделается чудо" — и, не веря своим глазам, выпрямившись, разинул рот от удивления.
В нескольких шагах от него стоял лось. Мишка сперва подумал — корова. Но это был самый настоящий лось, высокий, на длинных тонких ногах, губошлепый. Вместо рогов на его голове торчал в разные стороны валежник.
Лось нисколько не удивился появлению Мишки. Он словно ждал мальчика, чтобы покрасоваться перед ним, и, не спеша, величественно повернув в его сторону голову, глядел на очарованного и обалдевшего Мишку снисходительно, как Андрей, только очень дружелюбно. Потом он почесался шеей об осину, зашатавшуюся так, словно над ней пронесся ураган, опять доброжелательно поглядел на Мишку выпуклым лиловым глазом, даже весело, как показалось мальчику, подмигнул ему при этом, словно говоря: "Ничего, не робей, не такое еще бывает", и, всхрапнув, легко, не спеша пошел и тут же скрылся за прошумевшими вслед за ним деревьями.
Мишка стоял как вкопанный, уставясь широко распахнутыми глазами в то место, где только что был лось.
Сколько бы он так простоял, забыв обо всем на свете, кто знает!
— Чего ты так вытаращился? — спросил Андрей, появляясь из-за кустов с охапкой сучьев.
— Тсс… — сказал Мишка.
— Что — тсс?.. — набросился на него Андрей. — Тебе что поручили делать? А ты целый час с одной палкой ходишь. А как к костру, так на самое лучшее место усядешься. Знаю я таких.
— Андрей, — восторженным шепотом сказал Мишка, — сейчас здесь стоял лось.
— Чего, чего? Лось? Ха-ха-ха! — как артист в театре, захохотал Андрей. — Ври больше!
— Нет, Андрей, я его сам видел.
— Ври больше. Так тебе и поверят, как же, держи карман шире! Корову, наверно, видел.
— У коров не бывает таких рогов. — Мишка подбежал к осине, о которую чесался лось. — Вот здесь, Андрей, вот здесь, и еще часался, я видел… Вот! — И Мишка торжествующе указал на клок шерсти, зацепившийся за обломанный сучок осины.
Андрей нехотя, словно он делал одолжение, с презрительной гримасой подошел к Мишке, помял в пальцах сизую шерсть и, сказав, что шерсть, конечно, коровья, кинул ее на землю.
— Ты лучше давай собирай валежник, чем выдумывать невесть что.
— Нет, это был лось, — убежденно и гордо сказал Мишка. — Я сам видел.
Они еще немного походили по лесу и потащили валежник к костру.
Все, оказывается, было рядом, шагах в тридцати: и озеро, и машина, и палатка, и Мишкин дед, сидящий возле костра все на том же чурбане, и дядя Леня, озабоченно проверяющий снаряжение своих удочек, и Иванов, который, отвернув лицо от огня, помешивал деревянной ложкой в бадье. Из бадьи широко и густо валил дух кондера.
Мишка не любил ни пшена, ни сала, но Иванов сварганил из них в бадье над костром такую прелесть, какая Мишке никогда бы и во сие не приснилась, какая была даже вкуснее сосисок, самой лучшей его еды.
Они расположились возле костра кто как умел — по-турецки, на коленях, лежа на боку — и никак не могли наесться этой пахнущей дымом прелестной жижи. Мишка даже попросил добавку, и Иванов с поварским изяществом шлепнул в его миску полный черпак еще очень горячего кондера.
Разговор шел о лосе, и все верили Мишке, кроме Андрея, который, нарочно громко и обидно для Мишки смеясь, упрямо твердил, что это была корова.
У Мишки на глазах уже навернулись слезы. Тут Иванов строго спросил у Андрея:
— Ну, а ты видел ту корову?
Андреи растерялся, приуныл и после некоторого замешательства, не так уж громко, по честно, по-комсомольски, признался:
— Не видел.
— Значит, это был лось, Андрей, — миролюбиво сказал дядя Леня.
— И шерсть была, — обрадовался Мишка. — Я видел, как он чесался.
— Ну, ладно, пусть будет лось. Ладно, — обиженно заговорил Андрей. — Ну и что из этого? — Он поднял глаза и вызывающе посмотрел на отца и на Иванова.
И по тому выражению, какое было сейчас на его огорченном лице, все сразу поняли, что Андрей и сам безоговорочно верит в лося, но гордыня его никак не может смириться с тем, что встретиться с лосем довелось не ему, старшекласснику, комсомольцу, а маленькому Мишке, который даже в школу-то еще не ходит.
— Да ты, Андрюха, не горюй, — сказал Мишкин дед.
— Я не горюю, пусть, — загорячился Андрей и презрительно поглядел на Мишку. — Мы еще увидим, кто рыбы больше наловит.
И они стали собираться на рыбную ловлю.
Для Мишкиного деда, конечно, удочку не взяли. Забыли впопыхах. Дед обрадовался и сказал: