Наш начальник лысенький толстячок Илья Петрович был неузнаваем. Всегда такой строгий и недоступный, он преобразился буквально на глазах, был в ударе и сделался всем доступным. Он рассказывал очень смешные анекдоты, и, можешь себе представить, отнюдь не пошлые и не сальные (я такие, ты прекрасно знаешь, не люблю), а когда он пошел плясать "барыню", комично повязав фунтиком голову и помахивая носовым платком, все женщины пришли в неописуемый восторг, усадили его на стул посредине зала (рыцари в это время паслись возле стола и жевали), завязали глаза и стали водить хоровод: "каравай, каравай, кого любишь, выбирай". Он выбирал и награждался за это поцелуем и общими аплодисментами. Всем, в том числе и Илье Петровичу, эта игра очень понравилась.
Но продолжу по порядку. Как бывает ни грустно, а все в конце концов приходит к концу. Пришел к концу и наш веселый, такой бодрый, такой радостный бал.
Мужчины допили все свои сюрпризы и куда-то исчезли. Остались мы одни, но нам, представь себе, не было скучно. Собирая со стола, моя посуду, убираясь и подметая в зале, сдвигая столы и стулья и расставляя их по местам, мы продолжали петь песни как лирические, так и на производственые и военные темы.
А потом, все переделав, создав такую обстановку, как будто ничего и не было, мы разъехались по домам в приподнятом и торжественном настроении. Можете себе представить, у меня было такое настроение, когда хочется всех обнять и расцеловать крепко-крепко. Ха-ха-ха! У тебя не было никогда такого желания?
Дома у меня был полный кавардак. Оказывается, мой благоверный муженек, забрав сына из садика и пользуясь моим отсутствием, зазвал приятелей, и они стали пьянствовать, как он выразился, за мое здоровье и за здоровье всех мужественных, героических женщин. И он еще имел наглость спросить у меня, куда я девала маринованную рыбу, которую мариновала вчера. Представляешь себе? Он, видите ли, везде ее искал и нигде не нашел. Я ответила ему, куда и для кого делала эту рыбу, а он довольно бестактно сказал: а нам чего с сыном жрать, ты подумала? Но я ради такого торжественного праздника не стала связываться с ним.
Милая Галя! Какой ужас: на столе не прибрано, в пепельнице полно окурков, в миске с солеными огурцами лежит гора кожуры от самой дешевой ливерной колбасы, сын спит нераздетый. Боже мой! Но я не подала и виду, что расстроена. Я держалась бодро, даже когда они, увидев меня, закричали: "Ура! Именинница пришла!" И стали целовать мне руку, поздравлять с праздником и говорить комплименты. Я не могла им ничем ответить, кроме благосклонной улыбки.
Сейчас они сидят на кухне, допивают водку, сосут огурцы и все время при этом нарочно громко, чтобы я слышала, кричат: "За здоровье наших милых женщин! Чтобы почаще у них были такие праздники!" А я, раздев и как следует уложив сына, пишу тебе это письмо, боясь, чтобы не увяли мои первые впечатления от бала и в ожидании, когда они разойдутся и мне можно будет убрать со стола и создать в квартире уют. Наверное, скоро угомонятся. Двенадцатый час ночи. Обнимаю тебя крепко-крепко. Твоя незабвенная подружка Тася.