— Мы готовы загладить свою вину и стать вашими верными телохранителями, — подхватил второй. — Поскольку пути наши сошлись и нам с вами предстоит двигаться в одном общем направлении. И просим поспешить. Через тридцать минут будет подан к перрону номер пять наш персональный поезд, а к этому времени нам нужно занять исходные позиции. Для атаки. Для решающего бескомпромиссного броска в вагон.
— Нет, в самом деле, ребята! — воскликнула Вика.
— Доставим в полной сохранности.
— Вы ее не забижайте.
— Папаша, не волнуйтесь. Как вас, Виктория, по отчеству?
— Александровна.
— Разрешите, Виктория Александровна, представиться, старшина первой статьи Леонид Жуков.
— Старшина второй статьи Сергей Ненашев. Водолазы Черноморского флота, откомандированные в распоряжение начальника гидростанции.
Вика быстро собралась: косыночку на голову, чемоданчик и пальтишко в руки и — прощайте, до свиданья. Спасибо вам за все — за сахар, за консервы, сухари — и приезжайте к нам на стройку.
Пятая платформа беспокойно шумела и шевелилась, и когда состав наконец прибыл, подножки вагонов брались яростным штурмом. Вика, вне всяких сомнений, ни на одну из этих подножек не сумела бы попасть, но моряки первыми очутились возле двери, и Вика даже не успела понять, как влетела в вагон.
В вагоне тускло мерцали оплывшие огарки. Где-то тихонько наигрывали на гармошке, откуда-то из-под потолка доносился мощный храп. Люди сидели на лавках и узлах впритирку, лежали на полках и вдоль и поперек и, кажется, даже по диагонали. Весь этот люд с чемоданами, баулахми, мешками ехал, катился в дрожащем, подскакивавшем на стыках рельсов, скрипучем, пропахшем человеческими телами, махорочным чадом и карболкой вагоне в сторону знаменитой на весь мир одной из крупнейших в Европе, выстроенной еще в годы первой пятилетки и теперь разгромленной фашистскими варварами гидростанции.
Вагон качнулся, дрогнул, напрягся и поехал. Вика едва устояла на ногах.
— Не двигайтесь, — сказал Жуков. — Держитесь за меня покрепче. Сейчас организуем вам место.
Ненашев, стоявший подле него, вприщур оглядывавший население ближних полок, тронул за ногу лежавшую неподалеку женщину.
— Эй, тетка, — сказал он, — проснись на минутку, дело есть к тебе.
Тетка шевельнулась, повернулась и села, сладко зевнув и вытерев рот концом сбившегося на затылок платка.
— Ну так что? — спросила она, натянув платок на голову и еще раз смачно зевнув.
Это, оказалось, была не тетка. Это была здоровая, кровь с молоком, с ямочками на щеках, с насмешкой в ясных жгучих очах дивчина, может, всего на год постарше Вики, а может статься, и вовсе ее ровесница.
— А вот что, — в тон ответил Ненашев. — Не будет ли у тебя такого доброго желания несколько потесниться и уступить местечко нашей даме.
— Да какая же она дама, когда в гимнастерке и чеботах! — изумилась дивчина, поглядев на Вику. — Будто я вовсе дура и не знаю, какие бывают дамы. Не морочили б мне голову, а места хватит и для вас, будь ласка, сидайте, я уже выспалась сколько хотела, спасибо, что разбудили, а то и мешок с чемоданом могла проспать, неизвестно, какие люди едут кругом, может, какие и злодеи есть, на лбу у них не написано.
— А в чемодане сало, — сказал Ненашев, присаживаясь рядом с дивчиной.
— Да какое сало! — вновь запела та. — Какое ж теперь сало! Только трохи мама положила, малюсенький шматочек, чтоб не умереть в дороге с голоду. Вот до войны было Сало так сало. Я еще мала была, да и то помню, а теперь какое ж сало, фриц все позабирал, хай ему повылазит, чтоб он подавился тем салом, проклятый.
— А далеко ли вы путь держите, позвольте узнать? — спросил Жуков.
Теперь уж они вчетвером тесно сидели на лавке, на которой подвинулась, как только возможно, синеокая красавица с крупной снизкой зеленых бус, в четыре ряда обвивавшей ее шею.
— Мы? — спросила она с удивлением.
— Вы, — сказал Жуков.
— Мы на гидрострой, чи не знаете?! По спецнабору.
— Какое приятное совпадение! — воскликнул Жуков. — Вы, вероятно, не можете себе представить, но и мы туда же. Сопровождаем Викторию Александровну. Имеем честь, так сказать…
Дивчина, засмеявшись, отмахнулась от Жукова.
— Да тю на вас! — вскричала она. — Какая ж то Виктория Александровна, когда она еще совсем мала и молода. Что вы меня морочите, как не знаю кого, вот же взялись разыгрывать, честное слово, как не знаю кто! — и она вновь отмахнулась от Жукова, показывая в смехе ровные белоснежные зубы и обозначив ямочки на щеках.