Все они, в том числе и Евдокия Овчаренко, были под стать своей бригадирше: плотные, здоровые, любящие поработать и довольно красивые. Не такие, конечно, красавицы, какою была сама Гапуся Синепупенко, но все же у каждой была своя прелесть, свое очарование, так что многие хлопчики со стройки не прочь были познакомиться с ними и дружить. Да и как было не заглядеться на них, даже на маленькую Дуську Огольцову, тоже, разумеется, по-своему красивую, хотя и свободно смахивающую на мальчишку; как было на них не заглядеться, когда у одной брови вразлет, у другой — коса русая до пояса в руку толщиной, у третьей… Ах, да разве можно перечислить тут все прелести девичьего очарования! Вот взять, к примеру, Люду Белослюдову. Она и вовсе кажется некрасивою, но стоит ей улыбнуть-ся, и милее этой девушки, думаешь ты в ту минуту, нет никого на всем белом свете. Разве что опять одна Гапуся Синепупенко…
— Так что решаем? — спросила Гапуся. — Надо ж что-то решать, а то прения затянулись и скоро придет Вика.
— Вы-зы-вай! — сказала Дуся.
И тут раздался вежливый стук в дверь. Такой вежливый и осторожный, что всем девушкам стало ясно: это Гапусин ухажер Жуков настоятельно просится впустить его.
На этот раз он пришел с другом. Водолазы осторожно и в то же время решительно ступили в девичье общежитие.
— Ах! — изумленно глядя на водолазов, воскликнула Дуся. — Это вы!
— Это мы, — сказал Жуков. — Здравствуйте.
— Присаживайтесь, — радостно засуетилась Гапуся, придвигая к столу табуретки. — Что же вы? Садитесь. Не хотите ли чаю? У нас хорошая заварка.
— От чая мы никогда не можем отказаться. Не так ли? — обратился Жуков к спутнику. Тот усмехнулся, и оба они, сняв мичманки, сели к столу.
— Сегодня хорошая картина, "Два бойца", — сказал Жуков. — О двух товарищах, фронтовых друзьях.
— Мы ее видели еще в прошлом году. А ты, Гапа, ведь не видела? — и Маруся Прошина выразительно поглядела на бригадиршу, наливавшую чай в большие глиняные кружки.
— Где ж я могла ее побачить, когда у нас в прошлом году еще были немцы? — отозвалась Гапа.
— Мы как раз с Сережей собрались в кино, — сказал Жуков. — У нас есть билеты.
И тут вошла Вика Лядова.
— О, да здесь мои друзья! — сказала Вика. — Здравствуйте, ребята.
Она остановилась рядом с Сережей, сунув руки в кармашки платьица, и все, кто был в комнате, почему-то смутились и стали в смущенье ждать, как развернутся события дальше.
А Вика ничего такого необычного не заметила, поскольку еще продолжала мысленно пребывать в кабинете Алеши Клебанова и радостные чувства от встречи с ним, как всегда теперь бывало за последнее время, переполняли ее. Пусть он опять не понял ее тонкого, деликатного, осторожного намека. Наверное, в самом деле занят, устает как проклятый. Все-таки не кому-нибудь, а ведь лишь ей, Вике, признался он в неумении дисциплинировать себя. А ведь даже это одно что-нибудь да значит!
— Ну как, девочки, решились? — спросила Вика.
— Решились, — сказала Гапуся.
— Сеанс, между прочим, начинается ровно через двадцать минут, — сказал Жуков, выразительно взглянув на Гапусю. — Вход в зрительный зал после третьего звонка воспрещен. Билеты возврату не подлежат.
— Так я ж сейчас, — пропела Гапуся, зардевшись, — только причешусь.
— Виктория Александровна, — сказал Ненашев, галантно склоняясь к Вике, — не будет ли у вас желания посетить с нами летний городской кинотеатр и просмотреть в нашем обществе кинобоевик?
— А что? — сказала Вика, с улыбкой подняв к нему лицо. — Я с удовольствием.
"Ого!" — подумали тут все девушки.
Из городского парка над речною кручей отлично видно, если подойти к парапету, строительство. Сюда с реки доносится звон забиваемых свай, гудки и пыхтение паровых кранов, рев грузовиков, шум ссыпаемой из автомобильных кузовов щебенки и даже порою самый обыкновенный стук топора. Смешавшись меж собой и усилившись чистотою прохладного вечернего воздуха, звуки поднимались над рекою, над стройкой и вновь смешивались здесь уже с шарканьем ног по дорожкам, людским говором, звуками музыки, лившейся из репродукторов.
В парках, как известно, происходят встречи. Заранее обдуманные, обговоренные, условленные, запланированные и неожиданные, даже самые невероятные.
Так совершенно неожиданно у входа в кинотеатр, в толпе, дожидавшейся, когда покинут дощатый, крытый брезентом, сарай, предыдущие зрители, шумно повалившие по окончании сеанса из распахнутых дверей, Гапуся заметила…