— Вот эти со мной, мы из Петрограда аэроплан и грузовики привезли, на деньги партии «Справедливая Россия» собранные, для авиаотряда, а эти товарищи — военные, наземная команда с аэродрома, который австрийцы захватили, мы обоз с неисправными аэропланами прикрывали. Вот мои документы. Два пулемёта казенные, с поврежденных аэропланов, их надо в авиаотряд, уверен, сдать, тем более, что к ним патронов практически нет, а наши пистолеты — моя личная собственность и для армии они признаны непригодными. — я достал разрешение на владение пистолетами — пулеметами, выписанные мною же, в бытность мою начальником милиции.
— Одну минуту, гражданин хороший, тут надобно все серьезно проверить. — унтер сунул в рот латунный свисток на шнуре, что был привязан к его поясному ремню, и, надув щеки, засвистел изо всех сил.
Через несколько минут появился щеголеватый поручик, со всеми нашивками, кроме-того красная ткань шла по обшлагу новенького френча. Широкий офицерский ремень оттягивала квадратный чехол, судя по размеру, от морского бинокля. Образ хорошо снаряженного вояки дополнял «маузер» в деревянной кобуре, на тонком ремне, перекинутом через плечо.
— Что у тебя, Ефимов… — взгляд поручика делано скользнул сквозь нас: — С дезертирами разобраться не можешь?
— Да тут, гражданин командир роты, непонятные лица, и оружие сдавать не хотят…
— Оружие, граждане, драпающие в тыл, придется сдать, а иначе вы мимо нас не пройдете… — поручик с ленцой повернул в нашу сторону голову, многозначительно постукивая пальцами по крышке кобуры.
— Основания?
— Дезертирам оружие в тылу не нужно, а если вам так ваше оружие дорого, то добро пожаловать в цепь, в состав первого революционного маршевого батальона. Так, хоть умрете героями.
— Прошу прощения, господин поручик, вы в двигателях и органах управления аэропланов разбираетесь?
— Ни в малейшей мере, а к чему этот вопрос?
— Вот эти, с пулеметами механики из технической команды эвакуированного аэродрома. Если вы их пропустите, они догонят свои команды, вечером отремонтируют повреждённые самолеты, что мимо ваз проволокли, и завтра самолеты будут сбрасывать бомбы на головы австрияков. А эти пулеметы сняты с этих аэропланов, и без них они небоеспособны. Тем более, в пулеметах патронов практически не осталось.
— Понятно, нижние чины — свободны. А вы кто? Тоже какие-то важные специалисты?
— Нет, мы гражданские, от партии «Справедливой России», привезли снаряжение для летчиков, жаль только, что половину пришлось уничтожить, потому что противник прорвался к аэродром, а вывезти все не успели.
— И что, австрийцев видели?
— Ну, если вы в свой замечательный бинокль поглядите, может быть тоже увидите, их там, возле того дыма, очень много лежит, человек полста, наверное.
— Почему лежит? — поручик начал расстегивать свой поясной саквояж.
— Умерли, потому что. — я пожал плечами: — Начали казенное имущество растаскивать, мародерить, а мы их в спину… причесали.
— Ни черта не вижу! — офицер крутил колесико фокусировки.
— Ну они там точно лежат. — я показал трофейный пистолет: — Вот, с убитого офицера снял. И пушки или гаубицы у них есть, судя по всему, не самого большого калибра, да и со снарядами не очень хорошо, больно экономно по нам стреляли.
— Да вы кто, черт побери?
— У унтера вашего наши документы. Мы снаряжение и подарки привезли летчикам, и попали, как куры в ощип, пришлось оставаться, прикрывать эвакуацию аэропланов.
— Скажите, господин Котов… — поручик через пару минут оторвался от изучения документов: — У вас разрешение на ваши странные пистолеты выписал начальник милиции с такой же фамилией. Родственником приходитесь?
— Нет, гораздо ближе родственника — я стеснительно улыбнулся: — Это я сам, до отставки.
— А разве так можно?
— Почему нет? — Начальник милиции выписывает разрешение фабриканту на использование и испытание, фабрикантом же изобретённых, пистолетов. Что тут плохого?
— И почему вас в отставку отправили, хотелось бы поинтересоваться…
— Неразрешимые противоречия с министром юстиции Керенским Александром Федоровичем. — сейчас можно было рассказывать о гонениях со стороны бывшего всенародного любимца.
— Да, Александра Федоровна, чтобы ему, очень сильно нам подкузьмила, сорвала наступление… — закручинился поручик.
— А было что срывать? — я огляделся по сторонам: — Что-то не вижу я силы великой, что рвётся опрокинуть дерзких австрияков и отбросить их до самой Вены. Да и ваш батальон смерти, на батальон не сильно и похож…Скорее рота неполного состава.