Сама Бизерта производит очень неопределенное, фрагментарное впечатление. Старая гавань с ее двух-трехэтажными домами., выходящими прямо к морю, это своего рода тунисская Венеция. Тем более что город частью расположен на полуострове, а частью — на острове. Они связаны мостами, но все же различаются. На белых (когда-то) домах старинного квартала кое-где видны блеклые следы синей и голубой краски. Очевидно, в свое время дома эти выглядели так, как они и сейчас выглядят в Сиди-Бу-Саиде. Внутри квартала — тесные дворики, узкие проходы, каменные лестницы, короче говоря — те самые «морериас» (мавританские гетто), где мориски, как отмечает С.-М. Збис, жили под властью христианских королей Испании. Эти «морериас» они довольно точно воспроизвели в своем новом отечестве.
Мы стоим около облупившейся рыжевато-песчаной стены испано-турецкой крепости и чувствуем неумолимый бег времени. И турки, и испанцы теперь далеко, и если даже появляются здесь, то лишь в качестве туристов или участников ежегодного фестиваля средиземноморской песни, проводимого именно в этой крепости. Сам же город (как и небольшой сук, совершенно несравнимый со своими собратьями в Набело и Хаммамете) живет совсем иными заботами. Здесь ныне нефтеперерабатывающий и цементный заводы, металлургические и пищевкусовые предприятия. Работают судоверфь и торговые причалы, через которые вывозятся за рубеж железная руда, свинец, нефтепродукты, но главным образом — оливковое масло, свежие овощи и фрукты в Западную Европу.
Мы покидаем Бизерту. С ближайших окрестных холмов город очень хорошо смотрится: он привольно раскинулся, подобно гигантской птице на неровной земле, весь устремившись к морю. И тогда образ города обретает цельность: смысл его существования — море, его призвание — морской промысел, его функция — быть посредником между родной землей и морем.
Карфаген вчера и сегодня
Я не случайно заканчиваю свои очерки рассказом о Карфагене, хотя, казалось бы, с него надо было начать. Карфаген — это взрыв цивилизационной энергии, покорившей одно время весь запад Средиземноморья и навсегда впечатавший образ этой страны в память человечества. С тех пор этот образ всегда оживает, как бы ни называлась эта страна впоследствии— Африка, Ифрикийя, Ближний Магриб, Тунис.
В Карфагене и сегодня все дышит историей, даже если отвлечься от трагической судьбы великого города древности. Еще издали виден на горе Бирса католический собор святого Людовика, выстроенный кардиналом Лавижери в 1890 г. в честь умершего здесь в 1270 г. французского короля Людовика IX, возглавившего крестовый поход на Тунис. Кардинал Лавижери так и не смог тем не менее осуществить свою мечту о поголовном крещении магрибинцев, а в созданном им соборе ныне — археологический музей. В современной части Карфагена некоторые улицы сегодня названы именами известных исторических деятелей и даже историков. Одна из них, например, названа в честь Прокопия, византийского историка VI в. Не будем забывать, что при византийцах Карфаген играл важную роль более 150 лет.
Но, конечно, сегодня Карфаген живет не только историей. Здесь, как и в соседней Ла Марсе, немало богатых вилл иностранцев и тунисцев. Тут же, недалеко от моря и вблизи от развалин терм римского императора Антонина Пия, ныне расположен президентский дворец с охраной из гвардейцев в отливающих золотым блеском кирасирских касках прошлого века и с внушительными старинными саблями. Есть что-то символическое в том, что именно здесь, на земле древнего Карфагена, располагается и одна из резиденций главы Тунисского государства, в которой происходят многие важные встречи и приемы.
Карфаген был огромен, его населяли 700 тысяч жителей. Разрушался он несколько раз — в 146 г. до н. э. римлянами, в 429 году вандалами, в 698-м — арабами. Раскопки же его начались лишь в конце прошлого века, то есть примерно через 1200 лет. Неудивительно, что основная часть города пока еще скрыта под землей или под выстроенными зданиями. В частности, упоминавшийся собор святого Людовика стоит как раз на холме Бирсы, где когда-то был заложен Карфаген, по преданию — царицей Элиссой (Дидоной), старшей сестрой царя финикийского города-государства Тир.
Основанный в 814 г. до н. э., Карфаген отличался от других финикийских колоний, разбросанных по всему Средиземноморью, тем, что основу его населения составили не простые моряки и купцы (как, например, в Хадрумете), а культурные аристократы, захваченные ими с собой опытные менялы и искусные ремесленники.
Уже упоминавшийся ранее Мухсин Бен Амир именно в этом видит причину быстрого экономического и политического расцвета Карфагена. На самом деле он сначала развивался не быстрее прочих финикийских колоний, и лишь через 275 лет, в 539 г. до и. э., когда Тир, захваченный персами, не мог больше контролировать свои колонии, начался быстрый расцвет Карфагена. К этому времени многие финикийские поселения на севере Африки уже находились под его властью. Опираясь на них, Карфаген повел борьбу с греками за господство на западе Средиземноморья, постепенно захватив всю Северную Африку, Западную Сицилию, Южную Испанию, Сардинию и Корсику. В Сицилии началась ожесточенная борьба Карфагена с Римом, длившаяся 118 лет и закончившаяся гибелью Карфагена. Но, как всякая великая цивилизация, Карфаген повлиял на последующую жизнь тех, кто пришел ему на смену. От него восприняты современными магрибинцами и некоторые особенности традиционной одежды, и пищевые запреты, и столь важные ныне для всего Магриба сельскохозяйственные культуры, как виноград и оливки. Язык карфагенян (частично повлиявший на берберские диалекты) дожил до IX в., явившись своеобразным после прихода арабов посредником между их языком и местным вариантом народной латыни североафриканских горожан.
Мы осматриваем руины Карфагена и пытаемся проникнуть на известную мне уже с 1962 г. площадку с обломками колонн, плит и мраморных скульптур. Однако попасть туда оказалось невозможным. Но я, откровенно говоря, не очень горевал. Эта раскопанная часть руин относится к римскому периоду существования Карфагена, когда город был восстановлен по завету Юлия Цезаря императором Октавианом Августом и одно время даже соперничал с Римом. По некоторым данным, чуть ли не все колонны, вернее, то, что от них осталось, были доставлены из Италии, куда в свое время они были вывезены предприимчивыми генуэзцами и каталонцами по приказу Карла V Габсбурга.
Поскольку раскопки идут в разных местах Карфагена, нам удается осмотреть старый финикийский порт, который если и поражает, то лишь своими небольшими размерами и декоративным суденышком, которое волна нещадно бьет о причал. Тут же, как из-под земли, появляется личность, совершенно обязательная на любых руинах, в любой стране. Это торговец своеобразными «сувенирами», иными словами — подделками осколков от памятников, колонн, стел и т. п. Все они изготавливаются в специальной мастерской где-то тут же, в Карфагене. Разочаровав непрошеного коммерсанта, отправляемся дальше, и в совершенно другом районе нас ждет удача: мы смогли попасть в древний театр, ограда вокруг руин которого оказалась незапертой, несмотря на поздний час. Театр, правда, не карфагенский, а древнеримский и назывался он «амфитеатром мучеников», ибо на арене здесь гибли гладиаторы, терзаемые львами первые христиане и прочие неугодные римским властям люди. Плохо сохранившаяся арена теперь расчищена, и театр ежегодно используется для проведения международных фестивалей искусств.
От Карфагена мало что сохранилось (вернее, пока что очень мало открыто) на тунисской земле. Это отдельные стелы, памятники, надгробья, саркофаги, сосуды, маски, монеты. Большинство их находится в Национальном музее «Бардо» в пригороде Туниса. Но вместе с другими источниками, в том числе свидетельствами ярых противников карфагенян — греков и римлян, они дают возможность судить о богатстве культуры Карфагена, военно-торговой державы рабовладельцев, земледельцев, мореплавателей и ремесленников. Культура Карфагена была не просто трансплантацией на запад Средиземноморья финикийского наследия. Она явилась качественно новым этапом в развитии финикийских традиций под влиянием культур древнего Египта и античной Греции в первую очередь, но также ряда заимствований у этрусков, иберов, ливийцев. Обогащенная всем этим, карфагенская культура носила во многом смешанный характер и явилась, в сущности, одной из первых известных человечеству синкретических культур. В этом, очевидно, один из секретов ее широкого распространения и последующего влияния (в том числе на ее губителя — древний Рим). В этом также, помимо всех прочих причин, истоки неугасающего интереса человечества к Карфагену.