— Силенки у тебя ушли в рост, малый. Вон какой вымахал, а весу в тебе кот наплакал. Зови дружка, и пошли.
Брон бесшумно закрыл за собой дверь. Они двинулись туда, где полоска вечернего неба синела, зажатая между тучами и туманом, что поднимался с земли. Впереди виднелись тусклые, расплывчатые огоньки Кросс-Хэндса. Где-то, как заблудившийся щенок, тявкал и подвывал кроншнеп.
— Местечко не первый сорт, а? — сказал Брон.
— Жуть, — ответил битник. — Некуда себя девать.
— А вы откуда, ребята?
— Из Бристоля. Сняли тут фургончик.
— Думали, поживем подольше.
— Безнадега. Чего ради тут болтаться.
— Я не хочу, чтоб обо мне трепались, потому и спросил, — сказал Брон. — Но раз вы уезжаете, я, так и быть, скажу вам. Я только что отсидел пять лет. За нанесение тяжелых телесных увечий. Там такой режим — надолго закаешься лезть в драку. Вы меня поняли?
Он пошел обратно, потому что не помнил, заплатил ли за пиво.
Барменша в ореоле полукруглого пятнистого зеркала встретила его улыбкой. Сбоку красный, запыхавшийся от волнения хозяин все еще стучал по рычажку телефона.
— Что вам подать, сэр?
— Спасибо, больше ничего.
— Мы вас угощаем. Выпьете со мной?
— Ну, раз так, отказаться не могу.
Она была миловидная, но уже не первой молодости, тело с годами начало обмякать, черты лица расплывчатые, с нежными тенями, как на фотографии, снятой не контрастно. Ее прическа показалась Брону слишком замысловатой, а губная помада слишком яркой, и на пальцах было слишком много колец, но он вдохнул обволакивающий запах ее духов и все ей простил.
— Виски? — спросила она, изогнув яркие губы в широкой улыбке.
— Вы очень любезны, — сказал Брон.
— Наше счастье, что тут оказались вы. Они, наверно, разнесли бы все вдребезги, как в прошлом году. На тридцать восемь фунтов убытка. В бринаронском «Драконе» на прошлой неделе затеяли драку. Говорят, девчонки еще хуже мальчишек.
Хозяин отчаялся дозвониться до констебля Джонса.
— Не отвечает, как всегда. Только время зря тратишь. Никакого от них проку. На черта мы платим налоги.
— Что этим ребятам нужно? Зачем они затеяли кутерьму? — спросил Брон.
— Да ну их! Я-то знаю, чего им, чертям, нужно. Хорошая порка им нужна. Всыпать бы им розгами по первое число. Эти дуболомы из кемпинга только такой разговор и понимают.
Барменша принесла виски. Подавая стакан, она задержала его в руке, и ее розовые пальцы с серебряными ноготками коснулись пальцев Брона.
— А если такого случаем и задержат, — говорил хозяин, — то что ему будет? Пять фунтов штрафа. От силы десять. А его бы плеткой, плеткой. Чтоб в другой раз неповадно было.
Барменша досадливо и презрительно повела глазами. Она слегка наклонилась вперед, и в зеркале за стойкой, среди бутылок с пивом, отразилась нижняя половина ее тела. Мысленно Брон обхватил ладонями ее ягодицы. Хозяин, продолжая ворчать, ушел в жилую комнату, и его не стало слышно. Лицо барменши с застывшей сияющей улыбкой придвинулось ближе, и Брон разглядел под слоем пудры морщинки, тонкие волоски, родинку на щеке. Там, где начиналась выпуклость груди, подрагивал огромный золотой медальон.
— Как вас зовут? — спросил Брон.
— Уэнди.
— Теперь я вас угощаю, Уэнди.
— Ладно.
— И сам еще выпью с вами.
Она отмерила две тройные порции, и Брон положил на стойку фунтовую бумажку. Уэнди оттолкнула деньги, но Брон положил их ей на ладонь и сжал ее пальцы.
— Можно проводить вас домой? — спросил он.
Она покачала головой, искоса взглянула на стеклянную дверь жилой комнаты.
— Я живу здесь.
— Что вы делаете после закрытия?
— Убираюсь до самой ночи. А потом ложусь спать.
С ним, наверно, подумал Брон. Соображая, как быть дальше, он почувствовал, словно в затылке слегка застучало. Он поставил стакан. Только бы таблетки не перестали действовать.
— А как насчет воскресенья?
— Уж не знаю. У вас есть машина?
Она понизила голос почти до шепота. Дверь открылась, и вошли три человека.
— Извините, — сказала Уэнди Брону.
Она подала посетителям три кружки пива и вернулась. Лицо у нее было озабоченное.
— Так как же?
— Это трудновато, — сказала она. — Надо подумать. Я вам дам знать.
— Когда? — спросил он и накрыл рукой ее пальцы.
Щелкнула дверная ручка, и по лицу Уэнди пробежала тревога. Она отдернула руку. В дверях Брон увидел хозяина.
— Уэнди, можно тебя на минутку?
— Иду, мистер Оукс.