— С тобой мне хорошо, — сказала она. — Тебе можно говорить все как есть.
— Так почему бы тебе не остаться со мной?
— Я тебе скажу по правде, — ответила Уэнди, — женщина я слабая. Очень слабая. Мне одной никак нельзя. Верно, потому я и держусь Оукса, какой он ни есть. Так ли, эдак ли, я всегда попадала в беду, всю жизнь, и мне надо, чтобы обо мне кто-нибудь заботился. Не умею я стоять на своих ногах, вот оно что. Если бы ты мог увезти меня отсюда, не знаю… может, я с тобой бы и поехала.
Но Брон думал и об Оуксе тоже. И жалел его. Вот если бы Уэнди сама решила его оставить, тогда другое дело.
— Если ты надумаешь от него уйти, я тебе всегда буду рад, так и знай, — сказал Брон.
Едва Уэнди переступила порог «Привета», Оукс схватил ее за плечи. Только дай ему повод, и пойдет настоящее следствие. Захочет и платье оглядеть, и бельишко.
— Где была?
— Сам знаешь где.
— А с кем?
Она вырвалась от него. Если дойдет до драки, она за себя постоит. В ее руках, по-женски округлых и полных, куда больше силы, чем у него.
— Не твоя забота.
— Я тебя убью, — сказал Оукс.
Уэнди рассмеялась.
— Давай-давай, а то как бы не опоздал, красавчик. Ты знаешь, о чем я. Так что давай решайся, другого случая у тебя уж не будет.
14
Репортер бринаронского «Наблюдателя» застал Кэти одну. Этот честолюбивый молодой человек, успешно делавший карьеру, знал подход к людям, особенно к женщинам, и умел так ловко и незаметно передернуть их слова, чтоб сказанное пришлось по вкусу большинству читателей его газеты.
— Скажите, сколько прошло времени с тех пор, как исчез мистер Оуэн?
— Исчез? — переспросила Кэти. — А мы вовсе не думаем, что он исчез.
— Ну, с тех пор, как его нет дома.
— Да вот уже девять дней.
— Вы о нем беспокоитесь, миссис Оуэн?
— Ну а как же!
— Мистер Оуэн не болен? У него не бывало потери памяти или каких-нибудь других приступов?
— У него сердце слабое, но если он не забывает про лекарство, то ничего.
— Вы уже что-нибудь предпринимали? Я хочу сказать, вы пытались его отыскать?
— А что ж мы могли?
— Ну а полиция? Вы заявили в полицию?
— Нет еще.
— Почему? Вам не кажется, что это следовало сделать?
— Сама не знаю. Как-то неловко было их беспокоить. Вроде еще рано.
— Вам кажется, что они не любят, когда их беспокоят? Так?
Он сочувственно и понимающе покачал головой. Этот репортер намеревался заработать себе имя, сыграв на неповоротливости полиции.
— Не знаю, что и сказать. Им ведь покоя не дают со всякой пустяковиной.
— Не думаю, чтобы исчезновение мужа могло показаться им пустяковиной. Возможно, я ошибаюсь. — Он что-то записал в блокнот. — Правда, в подобных случаях они не всегда были достаточно расторопны. Слишком заняты, гоняются за нарушителями правил уличного движения. Вот люди и перестают на них надеяться. Как вы справедливо заметили, обращаться к ним — только время терять. Что толку? — Он доверительно улыбнулся и пожал плечами, всем своим видом стараясь утвердить и ее в этой мысли.
— Что толку? — послушно повторила вслед за ним Кэти, и он опять что-то записал в блокнот.
А назавтра в «Наблюдателе» появилось сообщение под заголовком «Исчез из дому», и ниже мелким, но броским шрифтом читателям предлагалось прочесть на следующей странице редакционный комментарий.
ЕСТЕСТВЕННО ЛИ ПРОПАДАТЬ ИЗ ДОМУ?
Известие о том, что исчез еще один местный житель, вызывает вполне понятную тревогу и своевременно напоминает, что только за последние два года в нашей округе пропало семь человек, причем ни в одном случае расследование по сей день ничего не прояснило.
Вчера наш корреспондент беседовал с местными полицейскими властями и не без удивления узнал, что им решительно ничего не известно об исчезновении мистера Оуэна. Представитель полиции имел смелость заверить нашего корреспондента, что восемьдесят процентов подобных исчезновений впоследствии объясняются самыми естественными причинами.
К сожалению, мы не можем разделить благодушия полиции. Даже если согласиться с сообщенной нам весьма неправдоподобной цифрой, мы не в праве не поинтересоваться, что же происходит с теми злополучными двадцатью процентами, исчезновение которых нельзя объяснить естественными причинами. И с какой, в сущности, минуты исчезновение человека следует считать неестественным? Уж наверно, если человек исчез из своего дома на месяцы, а то и на годы, это неестественно?